Вера Юдина: Человек под маской дьявола

Приземлившись в Нюрнберге, я решила дать себе один день передышки, чтобы собраться с силами, прежде чем предстать перед семьей. Я остановилась в тихом отеле, на окраине, заказала на утро такси, и закрылась в номере.

Утром я наспех приняла душ, выпила одну таблетку успокоительного, надеясь утихомирить колотящееся сердце и отправилась в дом фон Зиммеров. Меня все никак не покидали мысли: а может они давно продали свой дом, может покинули страну, в надеже забыть и бежать от позора, или может меня встретят развалины некогда красивого и гостеприимного дома. Все это тревожило, отчего ладони мои вспотели.

Когда водитель остановился, я бросила взгляд на дом. Сверила адрес. Это был он. Целый и невредимый, с красивой оградой, благородным фасадом и зеленой лужайкой. Сколько лет он простоял на этом месте, пережил войну, и до сих пор молчаливо стоит в своем вековом величии.

Я расплатилась с таксистом и вышла. Прошла по узкой, каменной тропинке, замерла перед дверью и набравшись сил, позвонила.

Дверь открыли сразу. На пороге появился мужчина среднего возраста, седина едва коснулась его темных волос, лицо сияло открытой добротой. Несколько секунд он разглядывал меня с явным интересом.

Я смутилась:

— Здравствуйте, семья фон Зиммер здесь живет?

И вдруг он застыл в изумлении, едва приоткрыв рот, затем осторожно притянул меня к себе и по родительски прошептал на ухо:

— С возвращением, Анни, я знал, что однажды ты вернешься.

Я почувствовала, как его слезы обожгли мою шею, и поняла, передо мной был Александр, мальчик которого спасла моя прабабушка. Я обхватила его за плечи и разрыдалась, словно знала его всю свою жизнь.

Немного успокоившись после нашей трогательной встречи, он рассказал мне, что чета фон Зиммер, усыновившая его после побега Анны, скончалась больше двадцати лет назад. В один день.

Растили они его как родного сына, и после их смерти он предпочел остаться в родовом имении Зиммер. Остальные родственники его не навещали, несмотря на то, что нацистская Германия пала, они так и не приняли еврейского ребенка в свою семью.

— Она всегда была очень добра ко мне. Я мало, что помню из своего детства, но ее помню отчетливо, будто все это было вчера. Худенькая, спокойная, но решительная. Я помню ее руки, когда она гладила меня и голос, когда пела песни. Недавно я написал книгу, все же пишут о лагерях, о войне, и я решил отдать дань женщине, спасшей мне жизнь. Она называется: «Милая Анни». Он звал ее — Анни.

— Знаю. — вытирая слезы ответила я и протянула ему письмо.

Александр только взглянул на первую страницу и вновь спрятал лицо, стесняясь своих слез.

— Она умерла несколько дней назад, но просила разыскать вас и рассказать, как сильно она любила вас, и что пережила после войны. Она боялась, что вы злитесь на нее.

— Злюсь? За что? Она спасла мне жизнь, подарила настоящее детство в годы войны и оккупации. Подарила новых родителей и будущее. Мне часто говорили, что ты можешь знать? ты не видел настоящий войны. Не видел, хотя она коснулась и меня, но только благодаря Анне, мои воспоминания не так ужасны. За что я могу злиться на нее? Я любил ее. Всем своим детским и наивным сердцем, любил. И всегда ждал ее возвращения.

Я посмотрела на Александра, и представила себе его запуганным и потерянным мальчиком, каким его нашла Анна. Не смотря на седину и морщины, он остался тем же растерянным ребенком, открытым и добрым, каким она описывала его в своем рассказе. Я склонилась к сумке. Александр внимательно следил за моими действиями. Достала урну с прахом и протянула ему.

— Она хотела обрести покой рядом с ним. Перед смертью она просила меня об этом.

Александр улыбнулся.

— Она так и не вышла второй раз замуж?

— Нет. Она любила его до самого последнего дня.

— Она осталась верна ему. Мы знали это. Их любовь стала посланием небес, вопреки всему, наперекор судьбе, они безумно любили друг друга.

Александр с трудом поднялся из своего кресла и подошел к камину. Он поднял рамку с фотографией, и передал мне прямо в руки. Я посмотрела на старую фотографию.

— Это он. — Александр показал на мужчину.

На снимке были запечатлены двое: красивый, статный мужчина, в наглаженной военной форме и женщина, я сразу узнала в ней Анну. Она сидела на стуле, сложив на коленях худые руки. По-военному вытянувшись, офицер стоял позади нее. Они оба смотрели в камеру и едва уловимо улыбались. Казалось, что они были счастливы.

— Я думаю, он тоже ждет ее. — тихо сказал Александр.