Естественный обмен

Если все её желания будут такими, то я не против, я двумя руками «за»!

— Ка-а-а-ть! Ты мою флэшку не видела?

— Хм? Нет, а что? — Катя поднимает глаза от книги и задумчиво смотрит на меня.

— Да нет, ничего. Просто ты хотела посмотреть мои фотографии, а они там хранятся, — я присаживаюсь на край кресла и читаю название книги:

— «Основы современной философии». Ничего себе! И как? Интересно?

— Как ни странно, да, — Катя иронично улыбается, — Аж не оторваться.

Она поворачивается ко мне и говорит таким серьёзным, профессорским тоном:

— Здесь сказано «Чтобы познать мир вокруг себя, научись задавать себе вопросы…».

— И к чему это?

— Ну, задай себе вопрос, где ты в последний раз видела флэшку?

— Ну тебя к чёрту! — шутливо щёлкаю её по носу. — Пойду, поищу лучше.

— Удачи! — Катя продолжает чтение, а я отправляюсь на поиски.

Промаявшись минут тридцать и перерыв всю комнату, я решаю выпить чаю. Медленно пью — горячий! — и вспоминаю последний раз, когда видела свою флэшку. Так, я что-то скинула на неё, потом мне позвонили, и я положила её в карман джинсов, чёрных, которые сейчас… стираются… Блин!

— Катя! Иди сюда на секундочку.

— Что? — Катя заходит на кухню по-прежнему с книгой в руках.

— В твоей книжке случайно не написано, что делать, если ты постирала флэшку?

Катя задумчиво садится рядом со мной на пол, и мы вместе смотрим на то, как крутится барабан стиральной машины.

— Н-н-да. Может, с ней ничего не случится?

— Не знаю. Сейчас прокрутит, посмотрим…

Машина остановилась через десять минут. Я быстро достаю свои джинсы и вынимаю из заднего кармана флэшку.

— Может, её феном посушить? — Катя явно издевается над моим горем.

— Вредина ты! Ну ни грамма сочувствия.

— А если серьёзно, то раз воду вытряхнула, то теперь подожди, когда она высохнет сама, потом включишь, вдруг повезёт…

— Ладно… Будь что будет.

Мы с Катей быстро развешиваем оставшуюся одежду, и я уговариваю её сварить мне кофе. Флэшку же от греха подальше отношу в комнату.

— Давно хотела спросить, где ты научилась так готовить?

Катя продолжает варить кофе, и поэтому я не вижу её лица, когда она после минуты молчания мне отвечает:

— Отец любил готовить. И меня научил. Особенно он любил готовить кофе, блины и макароны с сыром.

— Странное сочетание.

— Мама тоже так думает. А мне тогда это казалось самым обычным.

— А…? — я хочу спросить, но вовремя себя одёргиваю: вдруг это ей неприятно?

Катя поворачивается и осторожно разливает кофе по чашкам. Одну ставит передо мной, другую берёт себе. Я отпиваю и удивлённо замечаю, что он получился немного горьковатым.

— Почему я говорю о нём в прошедшем времени? — Катя опять смотрит на меня своими пронзительными глазами, и у меня хватает смелости только на то, чтобы робко кивнуть на её вопрос.

— Нет, он не умер. Просто мама выгнала его, когда мне было одиннадцать. За то, что он пил много. Когда у него случались неудачи, а это происходило довольно-таки часто, он пил, пил и пил, пока не доводил себя до полной потери способности мыслить. И, конечно же, однажды настал момент, когда он ударил мать, находясь под градусом, и замахнулся на моего брата. Хорошо, что остатки мозгов включились, и он вовремя смог остановиться. На следующий день мама собрала его вещи, а я, как дура, всё не могла понять, куда он уходит, и почему я не могу поехать с ним. Я звонила ему, писала письма, но либо мама не отправляла их, либо он не хотел отвечать. А брат так вообще его возненавидел. Мы часто с ним ругались, потому что я по-прежнему любила папу, а он называл его придурком и даже хуже. Кстати, помнишь, я сказала, что в том доме, ну у которого я отключилась, живёт моя девушка? Так вот, я соврала. Просто в тот вечер отец решил, что знать меня не желает. У него новая семья, и зря я вообще тогда пришла. Я — его прошлое, о котором он не желает вспоминать, — она немного молчит и добавляет, — Прости, что соврала.

Почему с Катей я никогда не знаю, что сказать и как правильно поступить? Единственное, на что меня хватает, так это просто на то, чтобы подойти и обнять её сзади за плечи. Думала ли я, что когда-нибудь увижу человека, который плачет без слёз? Нет, но я бы отдала всё, чтобы ей стало легче.

— Я тебя загрузила? Прости, не сдержалась. Не думай, что меня надо жалеть и всё такое. Я вполне счастлива и довольна жизнью. Особенно сейчас. Да и случай мой совсем не оригинальный, такое было, есть и всегда будет.

— Как скажешь, — я целую её в макушку и сажусь на свое место.