Надежда Щепкина - Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.

— Я послал наряд к месту встречи Крюгера с княжной. Поручив задержать обоих после того, как они наговорятся.

Крюгер при задержании вел себя вызывающе, потребовал присутствия консула. В присутствии консула Крюгер заявил, что встретился с Ольгой, чтобы сообщить ей о здоровье членов семьи и передать привет и приглашение посетить их в Финляндии. Засим он сообщил, что судьбой бриллианта, в отличие от Вас, не интересуется, накатал жалобу на трех листах и попросил консула доставить ее куда следует.

Все, что я рассказал Вам, я узнал от Ольги Васильевны Федоровой.

— Значит, прав Крюгер — она знала, где спрятан камень!

— Вы неправильно поняли его слова. Он не говорил, что княжна знает, где хранится камень, он сказал, что Ольга Васильевна сможет сказать, где хранится камень, если захочет, имея в виду, что это ее право открыть —тайну, о которой он ей сообщит. Оказывается, Крюгер разыскал Ольгу Васильевну по просьбе ее отца. Отец просил Крюгера склонить княжну эмигрировать в Финляндию и содействовать ей в этом предприятии. Но перед тем он просил найти способ извлечь бриллиант из тайника. Барон обещал помочь княжне пересечь границу, переправить бриллиант, минуя таможню, но изъять бриллиант из тайника он отказался, считая, что это задача княжны. Именно поэтому он так подробно рассказал ей, где спрятан бриллиант. Ольга Васильевна исчерпывающе ответила на все мои вопросы и указала место, где спрятана драгоценность. Так что ваши обвинения в адрес Ольги Васильевны неосновательны. Итак, прощайте, будьте счастливы.

Добравшись до своей квартиры и кое-как отделавшись от расспросов Амалии Карловны, Муралов растянулся на диване в блаженной истоме. Он почти физически ощущал, как спадают терзавшие его кандалы, как исчезает душившая его удавка. Свобода — это пьянящее и дурманящее чувство!

И Оля, Оленька! Она не предавала его! Он так виноват перед ней, заподозрив в предательстве! Завтра же он найдет ее, и будет умолять простить его. Восторженные его мысли были прерваны веселым перестуком звонких каблучков прямо за дверью.

— Входи, открыто! — закричал Сергей, вскакивая с дивана и кое-как оправляя одежду.

Вихрь душистой свежести и очарования ворвался в комнату. В глазах отчаянная мольба и раскаяние.

— Сереженька! Прости меня, дуру несчастную! Как я могла заподозрить тебя, такого честного, порядочного, бессеребреника в краже этого несчастного бриллианта? Как я могла поверить доказательствам этого Тарасова? Наваждение какое-то!

Сергей вмиг забыл свои клятвы никогда не простить сословную спесь и навсегда вычеркнуть Ольгу из памяти.

Вот оно, счастье! Протяни руку — и оно твое! Сейчас он будет душить ее в своих объятиях!!! Но гаденькая мыслишка шевелилась где-то на задворках сознания: «Не сразу, надо помучить немного за те страдания, которые она доставила. Немного. Чуть- чуть, самую малость».

Ледяным тоном Сергей заявил:

— Ольга Васильевна, я никогда не прощу вас...

Ольга испуганно отпрянула, качая головой, как бы желая сказать, что она ослышалась, протянула вперед ладошку, словно отодвигая то страшное и непоправимое, что обрушилось на нее.

— Я умру, если ты не простишь меня, — прошептала она в отчаянии.

Хватит мучить ее и себя! Он взял эту протянутую ладошку в свои руки, притянул ее к себе и произнес уже совсем иным тоном:

— Я никогда не прощу тебя, Оленька, если ты не выйдешь за меня замуж!

Всего несколько секунд потребовалось Оле, чтобы осмыслить происшедшее, — и каскад поцелуев пролился на лицо Сергея. Он стоял, боясь пошевелиться и спугнуть этот благостный ливень. Наконец, Сергей тихонько отстранился со словами:

— Это несправедливо, я так не хочу!

— Что у нас опять не так? — испуганно спросила Оля.

— Ты меня целуешь, а я тебя не могу. Это несправедливо. Я тоже хочу тебя целовать.

— Так целуй, кто тебе мешает?

— Не могу. Ты должна избавить меня от обета.

— От какого еще обеда? — недоумевала Оля.

— Не от обеда, а от обета, зарока, клятвы. Ты помнишь ту знаменательную пощечину, которую я так справедливо заслужил? Так вот тогда я поклялся, что никогда больше не поцелую тебя.

— Ой! — засмеялась Оля. — Целуй меня где, когда и сколько хочешь!

Получив разрешение, Сергей немедленно приступил к делу, приговаривая:

— Я буду целовать тебя и утром и днем и вечером. И даже ночью. Особенно ночью. Даже если за каждый поцелуй буду получать увесистую пощечину из этих милых рук. Так что, Оленька, на вечные времена? И в горе и в радости? — спросил он.