Надежда Щепкина - Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой.

— Вы работали с иконой в окладе?

— Нет, конечно. Он мне мешал, и я попросил убрать его.

— Кто и как снимал оклад?

— Оклад снимал я. Икону принесли в оборудованную для меня мастерскую.

— Вы снимали оклад в присутствии свидетелей?

— Нет, я снимал один, затем я завернул оклад в холст и тщательно перевязал веревкой крест-накрест, несколькими узлами. После этого я позвал старицу, и она унесла пакет.

— Кто монтировал оклад после реставрации иконы?

— Я монтировал.

— Вы не заметили — Ваша упаковка не была нарушена?

— Я не обратил на это особого внимания, но думаю, что если бы было что-то не так, я бы заметил.

— Когда Вы распаковывали оклад и монтировали его, кто-нибудь присутствовал при этом?

— Нет, я был один. А к чему Вы клоните?

— Ни к чему. Я просто скрупулезно восстанавливаю цепь событий. Мне известно, что Вы на время покидали монастырь. Как долго и с какой целью? С кем Вы встречались во время этой отлучки?

— Я уезжал на десять дней. Дело в том, что в иконе был поврежден не только красочный слой и грунтовка, но была разрушена и часть доски. С такой работой мне не приходилось сталкиваться, и мне потребовалась консультация моего учителя Ивана Илларионовича Куницына. Я был у него в Петрограде.

— На эту консультацию Вам потребовалось сколько дней? Сколько раз в это время Вы посещали Куницына?

— Один раз.

— Тогда, чем Вы были заняты остальное время?

— Мне потребовалось время, чтобы разыскать и закупить требуемые для работы материалы и ингредиенты согласно рекомендациям Куницына. Кроме того, нужно было достать денег на эти покупки. Все это оказалось непросто. Помимо того, мне пришлось зайти в Эрмитаж, чтобы доложить моему руководству о том, что работа гораздо сложнее, чем я рассчитывал, и времени займет значительно больше. Надо было решить, кто будет руководить реставрационной мастерской на время моего отсутствия.

Оплывшие веки Тарасова образовали узкие щелочки, сквозь которые пронзительно и насмешливо проглядывали черные зрачки.

— Мне известно, что господин Куницын в ту пору собирался эмигрировать во Францию, что он и осуществил позже вместе с известным ювелиром Яковом Моисеевичем Вайсманом, который тоже проживал поблизости. Вы встречались с Вайсманом?

— Нет, не встречался, и это имя мне незнакомо.

— Кто может подтвердить Ваши слова?

— Во время этой отлучки я постоянно общался со своим другом художником-иллюстратором Николаем Федоровичем Мокрухиным, думаю, он сможет подтвердить мои слова.

— Я уже говорил Вам, что вернулся из Новгорода, — продолжал Тарасов. — Удалось найти то бревно, которым были заперты двери сгоревшего сарая. Его сохранили, как вещдок. На нем, действительно, не оказалось ни одного обгоревшего пятнышка. Таким образом, версия «несчастный случай» отпадает полностью. Совершенно ясно, что произошло умышленное убийство. Я изучил протокол осмотра места происшествия и данные экспертизы и обнаружил необъяснимые факты. Башмак пострадавшей находился довольно далеко от трупа, так же как и нательный крест. А вот рядом с трупом была найдена металлическая пуговица от исподней юбки игуменьи. Можно допустить, что в момент загорания юродивая разувалась, чтобы лечь спать, наличие пуговицы тоже можно как-то объяснить. Но совершенно необъяснимо, что нательный крест оказался в стороне от трупа. Истинно верующий человек, каковым изображала себя юродивая, не снимает нательного креста даже в бане. Значит, она была либо не тем, за кого себя выдавала, либо это была не она. Вы говорили, и в протоколе это зафиксировано, что подозреваете, будто «Тася» не та, за кого себя выдает. Поделитесь своими сомнениями.

— Извольте. Первый раз я удивился, когда она испугалась моего предложения написать ее портрет. Меня заинтересовало несоответствие ее внешнего облика и выражения глаз. До этого она ежедневно приходила в мою мастерскую и подолгу там просиживала. Но как только я попытался сделать набросок ее лица, «Тася» поспешно удалилась и больше не показывалась. А позже я нечаянно подслушал ее разговор с военнослужащим из соседней воинской части. Это не был разговор двух любовников. «Тася» тоном, который трудно было у нее предположить, властно что-то требовала у своего сообщника, а он жалобно о чем-то умолял. К сожалению, мне удалось расслышать только пару слов.

— Какие это были слова?

— Сейчас я точно не помню, в материалах следствия они есть. Вспоминается только, что он ее о чем-то умолял, а она настаивала повременить.