Дельфин де Виган: Отрицание ночи

Похороны состоялись спустя несколько дней. Лизбет и Люсиль, одетые в одинаковые платья (их сшили из первых попавшихся на глаза тканей), жались друг к дружке, но смотрели строго и величественно, как того требовал статус старших дочерей. Когда гроб опустили в землю, девочки, прямые, как буква «i», встали по обе стороны от родителей, чтобы вместе с ними принять соболезнования. Лизбет и Люсиль впервые наблюдали за ритуалом похорон: родственники и друзья пожимали друг другу руки, похлопывали друг друга по плечу, обнимались, с трудом сдерживали рыдания, шептались, сочувствовали, успокаивали – по десять раз, по двадцать раз повторяя одно и то же, сдерживая дыхание, подсвистывая в шепоте. Девочки переглядывались, пытаясь вслушаться в шипение мрачной похоронной толпы, и вдруг расхохотались как безумные. Жорж отослал их домой.

Антонен превратился в ангела и теперь смотрел на детей сверху. Люсиль представляла его маленькое тело, висящее в воздухе: руки сложены крест-накрест и прижаты к груди…

На протяжении нескольких дней Люсиль верила в то, что брат вернется, и вместе они пойдут пасти коз в верхней части деревни, пойдут играть с крольчатами госпожи Летак, пойдут вдоль высохшего русла реки искать залежи глины.

В конце месяца подруга родителей отправилась за Варфоломеем на юг. Вернувшись из лагеря, Варфоломей обнаружил, что его брат умер и похоронен. Три дня он плакал, и никто не мог его унять. Он рыдал, ревел, кричал – до изнеможения.С тех пор смерть Антонена стала подземной волной, сейсмической волной, которая бесшумно продолжала колебаться.

Люсиль и Лизбет ни на минуту не отходили от окна своей розовой комнаты. Наклонившись вперед, стоя на цыпочках, они ждали, пока раздастся звон колокольчика входной двери. Несмотря на холод, Люсиль буквально задыхалась от жары. Лиана, встретив дочь из школы, даже спросила, нет ли у нее температуры, но малышка заплакала как раз в тот момент, когда мама собралась искать градусник. Несколькими неделями ранее из живота Лианы вынырнула маленькая розовенькая пухленькая девочка по имени Виолетта. Она смеялась, когда ее щекотали. Люсиль сперва была расстроена: ребенок выглядел совершенно обыкновенным. Однако улыбки Виолетты, ее интерес к старшим (малышка размахивала руками, стоило только кому-нибудь из сестер появиться на пороге), ее тоненькие волосики, на которые Люсиль дула, чтобы они разлетались, в конце концов очаровали девочку. Конечно, Виолетта оказалась белокожей, и ее не отдали на полное попечение Люсиль, но зато Лиана, занятая новым ребенком, больше не сидела на кухне, глядя в пустоту. Виолетта постоянно требовала внимания, просилась на ручки и хотела есть. Вместе с ней в доме снова появился сладковатый запах талька и чуть более резкий запах детского крема от раздражений на попке. Однако напряжение и горечь утраты никуда не исчезли, и воздух, напоенный болью, словно давил на грудь. Жорж по вечерам после работы частенько выглядел подавленным. Он молча опускался на стул и сидел неподвижно.

Ни Люсиль, ни братья, ни сестры ни разу не видели родительских слез.

Люсиль открыла рот, сделала выдох, и в воздухе повисло белое облачко. Во дворе ничто не нарушало тишину. Лизбет от нетерпения переминалась с ноги на ногу. Жюстин уже в десятый раз меняла пеленки старой кукле. Варфоломей закрылся в своей комнате, и Мило, страшно недовольный и хмурый, был вынужден к нему присоединиться.

Он вот-вот приедет. С минуты на минуту. На лестнице послышатся шаги, скрипнет дверь, и в гостиную войдет человек, человек войдет в жизнь семьи навсегда. На кого он похож? Какая у него одежда? Какая обувь? Может, он явится в монашеском платье на голое тело, как нищий? Мылся ли он когда-нибудь? Умеет ли он играть в прятки, в кошки-мышки, в слова?

Снедаемая любопытством, Лизбет покинула комнату, чтобы разведать ситуацию.

Вернулась не солоно хлебавши.

Лиана знала небольше, чем дети. Все ждали. Отец отправился за мальчиком уже давно и, наверное, попал в пробку.

Он вот-вот приедет. С минуты на минуту. Какого он роста? Выше Антонена? Или, наоборот, он маленький и тощий? Любит ли он шпинат и колбасу из белого мяса? Есть ли у него на лице или на теле шрамы? Принесет ли он с собой сумку, чемодан или узелок, привязанный к длинной палке, как в сказках Андерсена?Дети знали только его имя – Жан-Марк, его возраст – семь лет и что мать его била, поэтому его забрали из дома. Да-да, его звали Жан-Марк, и с ним подобало вести себя приветливо.