Монго Бети - Помни Рубена

— А откуда ты все это узнал? — спросили его.

— Мадам Сандринелли приказала мне к шести часам вечера навести порядок в кабинете мужа; она была в бешенстве, вопила, что это не кабинет, а настоящий свинарник. Что правда, то правда: пол был завален кожурой от апельсинов, окурками, клочками бумаги. Я стал подметать, а мадам сама открыла оба окна, чтобы проветрить помещение; потом, когда я стал стирать тряпкой пыль, она вышла. Я улучил минутку и заглянул в бумаги на письменном столе хозяина — вот и вся недолга.

— А где был Сандринелли?

— Где-ro на территории школьного городка.

— Почему это он так тебе доверяет?

— Не могу сказать, чтобы он мне доверял. Он просто-напросто считает меня дурачком, думает, что я все равно ничего не пойму. А я не особенно стараюсь его переубедить. Разговариваю с ним всегда на ломаном французском и тем привожу его в восторг. В моем деле это самое главное — нести околесицу и прикидываться идиотом. Это во всех отношениях неплохо.

В тот же день он представил Мор-Замбу Сандринелли, назвав его своим двоюродным братом, и попросил хозяина, чтобы тот поручился за него на экзаменах.

— Привет, братишка! — Сандринелли расплылся в широкой улыбке и, раскачиваясь на носках, попытался потрепать Мор-Замбу по подбородку. — А ведь ты, плут ты этакий, никогда не говорил, что у тебя есть брат, — продолжал он, обращаясь к Жонглеру. — Где он живет?

— В Кола-Коле, вместе со мной, куда ж еще, — ответил Жонглер, намеренно коверкая слова.

— Ах да, в Кола-Коле, где же еще. Кола-Кола, да-да, Кола-Кола. Ах, уж эти чертовы корейцы [9] Презрительная кличка колейцев. ! Никуда от этих проклятых корейцев не денешься. Ты говоришь, что у него нет хозяина. А почему у него нет хозяина?

— Потому что он завсегда самой себе голова, — продолжал свою тарабарщину Жонглер с такой легкостью и развязностью, что Мор-Замба только диву давался. — На своей голове дошел и научился водить машину.

— Хм-хм, — пробормотал Сандринелли. — Так значит, он и в самом деле умеет теперь водить?

— Да, да, и еще как, еще как.

— Ну а что он будет делать, когда получит права?

— Зарабатывать шофером, — ответил Жонглер, — что же еще?

— А где?

— У хозяина.

— У какого?

— Мы еще не знаем, мы поищем.

— Вот что: приходите ко мне, когда у вас все будет улажено, — сказал вдруг Сандринелли тоном человека, которого внезапно осенила блестящая мысль. — Да-да, приходите ко мне, и я пристрою твоего братца. У меня есть друг, он будет ему прекрасным хозяином. Главное, когда твой братец получит права, пусть не вздумает снова доходить до всего своим умом. Что за глупости! Нужно иметь хозяина; хозяин — это всегда хорошо. Не так ли, братец? Ну, чем плохо иметь славного, добренького хозяина? Ведь правда, это так хорошо — иметь хозяина! Ну скажи мне откровенно! Да улыбнись ты, братец, не бойся! Я же вижу, как ты доволен. Вот так, вот так…

Из прихожей, где они разговаривали, Сандринелли провел их и гостиную, просторную квадратную комнату, погруженную в полумрак, откуда, как показалось Мор-Замбе, на них дохнуло холодом. Ему никогда еще не доводилось бывать в личных покоях негрецов; когда зажегся свет, он принялся оглядывать чинно расставленную мебель, на которой не было заметно ни единой пылинки. Он не сразу увидел женщину, которая сидела в дальнем углу за круглым столиком, повернувшись к ним спиной, и была поглощена каким-то занятием. Длинные черные волосы струились по ее плечам и спине.

Оставив обоих парней стоять у двери, Сандринелли прошел к себе в кабинет и вскоре появился, держа конверт и на ходу облизывая его края. Тщательно заклеив письмо, он протянул его Мор-Замбе:

— Ну вот, братец, тебе остается только вручить это экзаменатору, и все будет в порядке. А главное, когда получишь права, не забудь заглянуть ко мне. Договорились? Нельзя же вечно жить только своим умом.

— Послушай-ка, Антуан, — вмешалась, не оборачиваясь, женщина. — С чего это ты вздумал морочить голову бедным парням? Да это же просто глупо. Зачем ты их сбиваешь с толку? Пусть себе устраиваются, как хотят, и нечего им мешать. Честное слово, иногда ты бываешь просто невыносим. Я порой совсем отказываюсь тебя понимать. То ты говоришь, что все эти туземцы — бездельники, что от них нет никакого проку, то готов нянчиться с ними. Нашелся наконец такой, который хочет обойтись без посторонней помощи. Уверяю тебя, иной раз у меня просто руки чешутся надавать тебе пощечин! Что за безумная страна!