Монго Бети - Помни Рубена

— Да вы только подумайте, — говорил он своим домашним, — подумайте сами: разве этим белым микробам совладать с желудком черного человека, а уж тем более — с желудком колейца? Желудок колейца — сам по себе сущая помойка, так что одним паршивым микробом больше, одним меньше — какая разница? Учинить разгром в желудках у белых — это они могут, тут и говорить нечего, несдобровать от них и тому, кто живет на ихний манер, взять хотя бы нашего Жана-Луи: он ведь теперь заделался настоящим белым. А вот коренного колейца им не одолеть…

Матушка Жозефина Лобила, так и не разобравшись, кто из них прав, поступила так, как поступило бы большинство наших женщин, молодых или старых, которым прописано лекарство белых: попробовала и бросила. Дома ей приходилось пить минеральную воду — заставляли дочери, с серьезным видом доказывая, что собственная жизнь не игрушка, что она у каждого всего одна и что надеяться на хваленое здоровье тут нечего, это одолеть хворь не поможет, скорее наоборот. Но, едва выйдя из дому, отправившись, например, к соседкам, матушка Жозефина принималась пить ту же воду, что и все.

В конце концов Жонглер просадил всю свою скромную получку, чтобы устроить пирушку, на которую пригласил семейство Лобила и свою мать. Это, по его словам, должно было заменить свадебный обед, на который не пожелал разориться его зять, занятый своими подозрительными махинациями. Не каждый день детей женим, да еще каких детей! Как тут не попировать!

Застолье затянулось допоздна, и Жонглер, выпросивший себе трехдневный отгул у Сандринелли якобы для того, чтобы погулять на свадьбе сестры, весь этот вечер вертелся как белка в колесе. Он постарался, чтобы уже к десяти часам приглашенные перестали узнавать и друг друга, и сами себя; все, не скупясь, подливали себе и потчевали других. Мамаша Лобила, великая трезвенница, в этот вечер дошла до того, что уж и не помнила, сколько выпила стаканов красного вина, которое подносил ей Жонглер. Вино, как ей показалось, было с каким-то странным привкусом, но брат невестки все успокаивал ее, с невозмутимым видом говоря:

— Такое уж теперь делают, лучшего не бывает. Это мне хозяин подарил, когда узнал, что я выдаю сестру замуж. Так что ты, мать, не думай ни о чем, пей…

План Жонглера удался превыше всех ожиданий, и на следующий день, благо ему не нужно было идти на работу, он мог в свое удовольствие поязвить:

— Ну, а я что говорил? Я исполнил свой долг, предостерег своих черных братьев от преступных замыслов Фор-Негра. Кажется, ясно было сказано: не берите в рот воды из колодцев Управления гигиены. Но что поделать, люди только задним умом крепки. Пока чего-нибудь с ними не стрясется, они тебе ни за что не поверят. А ведь может стрястись настоящая беда. Я думаю, что у матушки Жозефины дизентерия.

Хотя соседки, после долгих колебаний рискнувшие обследовать стул Жозефины, к собственному удивлению, обнаружили, что крови в нем нет, однако ученая гипотеза Джо Жонглера была единодушно принята, и только естественное недоверие колейцев к больницам удержало семейство Лобила от поползновения в тот же день отправить пострадавшую в Фор-Негр и внушило мысль, не теряя времени, позвать Жана-Луи, чтобы он принял окончательное решение. Что же касается самой матушки Жозефины, то она, впав в неистовый бред, предсказанный Жонглером, кричала, что отправлять ее в больницу — значит попусту тратить время, что час ее пробил и, как ни ловчи, от судьбы не уйдешь, что у нее осталось только одно желание — в последний раз повидать любимого сыночка, сбывшуюся свою надежду, утешение всей своей жизни и последних ее мгновений, ибо она уже лицезреет святых и ангелов, которые окружили ее постель и ждут не дождутся, когда она решится вознестись вместе с ними, что неловко ей заставлять ждать Иисуса и Деву Марию, которым, наверно, не терпится встретить ее на небесах.

Узнав обо всех этих треволнениях, Мор-Замба, которому случалось присутствовать при смерти товарищей в трудовом лагере, не на шутку встревожился:

— Ты уверен, что не перемудрил с дозой? — спросил он у Жонглера.

— Даже не знаю, что тебе сказать. Во-первых, нужно представлять, что такое обычная доза, а я об этом понятия не имею. А потом, как я тебе уже говорил, мы тогда все перепились, так что я толком ничего не помню: во всем «святой Иосиф» виноват. Да, ты прав, я, кажется, перемудрил с этим фокусом. Мне и самому как-то не по себе.

Жан-Луи сначала отправил в Кола-Колу свою жену, которая объявила, что муж ее уехал на стажировку в Европу и поэтому — увы! — не может явиться к изголовью матери. На расспросы настырных соседей, собравшихся, чтобы поддержать в сей трудный час эту почтенную семью, Альфонсина отвечала уклончиво и высокомерно — как и полагается супруге человека, которому уготована завидная судьба, согласно тайным откровениям индусского профессора Кришнараджи, всемирно известного специалиста по заочному составлению гороскопов. Да ведь ее мужа совсем недавно видели в Фор-Негре! Ну и что? Как раз после этого он и уехал. А почему не взял ее с собой? Он и не мог ее взять. Оказывается, супруги крупных чиновников не пользуются теми же льготами, что их мужья. На одного только Жонглера все эти кривляния не произвели ни малейшего эффекта, и он тотчас отправился к Мор-Замбе.