Ярослав Кузьминов - Раздвоение

Поднимаясь, противник оторвал Дмитрия от земли. Он раздвинул плечи, суставы Дмитрия хрустнули, и боль заставила расцепить руки. Упав на землю, Дмитрий увидел, как противник — со свободно болтающейся головой — пошел в сторону ближнего дома.

Второй — так и не принявший участия в драке — пошел следом, беспрестанно оглядываясь на Дмитрия. Нет, он не оглядывался: его глаза оставались закрыты!

Дойдя до стены дома, двое распластались, широко расставив руки и ноги и прижавшись к ней щеками. В такой позе они, по-крабьи, поползли вдоль стены, добрались до торца, завернули за угол и пропали из виду. Движение вдоль дома продолжалось долго, потому что они огибали все выступы подъездов со всей аккуратностью, не отрываясь от стены. При этом голова одного из них продолжала скакать на плечах из стороны в сторону.

Крабий марш был настолько нереален, что всему вдруг нашлось объяснение. У Дмитрия отлегло от сердца. Дело просто было в том, что гашиш оказался очень ядреным и коварным. Вначале показалось, что он совсем не дал, зато теперь накрыл всерьез. О галлюцинациях от гашиша Дмитрий никогда не слышал, но ведь галлюцинация имела место, равно как имело место и курение гашиша, значит, вывод был единственно верен и неопровержим. Дмитрий не стал копаться в вопросе дальше и поспешил назад рассказать друзьям о том, как круто его схватило.

Олег, тем временем, уже добежал до станции метро Новогиреево. Придя домой, он долго полоскался под душем, чтобы смыть с себя «грязь той мерзкой квартирки» и прокуренного воздуха.

На следующий день Дмитрия разбудил ранний звонок. Звонил Володя. Всхлипывая, он сказал: «Дим, приезжай на Первомайскую, если тебе не все равно, — и он сорвался на рыдания: — Петр Николаевич умер». — «Сейчас приеду», — сказал Дмитрий.

Он пришел в ужас: его предчувствие сбылось.

Дмитрий побрился, в спешке оделся, прыгнул в свою «Десятку» и примчался через пятнадцать минут. Перед домом на Первомайской была толкотня. Стояли микроавтобусы милиции, МЧС и службы газа. Скорая как раз отъезжала. Трое мужчин в противогазах и оранжевых комбинезонах посмотрели ей вслед, потом развернулись и пошли обратно, в дом. Все окна лестничной клетки, те, что над дверью подъезда, были распахнуты настежь.

Володя, широкий и возвышающийся над массой на голову, говорил с сотрудником милиции, иногда потрясая руками над головой. Тот кивал и записывал.

Увидев Дмитрия, Володя буквально отшвырнул милиционера. Расталкивая людей, он бросился к Дмитрию и прижал его к груди так, что заставил закашляться: «Он был для меня больше, чем учителем, Димон!» — «Да, Вов… только помягче», — Дмитрий с трудом расцепил бычьи Володины руки и слегка оттолкнул его от себя. — «Что случилось?» — «Задохнулся от газа! Так глупо умереть! Надо же, Димон, я поверить не могу», — Володя снова потянулся тискаться, но подошел сотрудник милиции и, подергав его за рукав, сказал: «Владимир Андреич, мы с вами еще не закончили. Куда ж вы убегаете, так сказать, от правоохранительных органов?» Забыв про объятия, Володя сказал: «Ну, Димон, извини, дело безотлагательное». Следов смертельного горя и рыданий в Володе к приезду Дмитрия не осталось, однако было много пафоса и серьезности.

У толпы граждан, среди которой беспомощно барахтались люди в форме, лица были заспанные и хмурые. Люди топтались и поеживались. Какая-то женщина крикнула:

«Так вы нас когда назад-то пустите, изверги? Ну!» Человек в оранжевом ответил:

«Гражданка! Осталось немного, потерпите!» — «Да как же, немного! Повыгоняли нас из квартир и целый час уже морозите!» — женщины вокруг нее тоже стали ворчать, поднимался мятеж. — «Соблюдайте спокойствие, граждане, — повысил голос мужчина в оранжевом. — Наши сотрудники перекрыли источник утечки и осуществляют проветривание! Они пошли вот сейчас наверх замерять концентрацию. Скоро вы сможете…» Его перебили старушечьи крики с лестничной клетки, из окон, кажется пятого или шестого этажа: «Пустите, сволочи! Террористы! Все цветы мне переморозили.

Напялили на себя черт знает что!» Послышались придавленные мужские голоса, старушка ответила им громко: «А! Умер! Поделом ему, цветы мне тут ломать!», потом: «Не пойду я никуда! Какое опасно, да был бы запах, если опасно. Сними свой хобот и понюхай! Да отпусти ты меня!», следом раздался короткий мужской вопль.

Хлопнула дверь, звуки стихли. Замершая толпа стала оживляться. По рядам прокатился смешок.

Володя, кивая милиционеру, вынул пачку сигарет, дал тому взять несколько, похлопал его по плечу, пожал руку и пошел обратно, к Дмитрию. «Ну вот, отстрелялся для начала, — сказал он, закуривая. — Теперь уж они гадов изловят!» — «Так это что, убийство? — спросил Дмитрий, ощупывая карманы в поисках сигарет: — Володь, сигареты забыл!» Володя протянул ему пачку, дал прикурить. «Как тебе сказать… — протянул он, выпуская ноздрями дым. — О! Давай-ка послушаем, что там случилось у них наверху!», — Володя показал на дверь подъезда.