Ярослав Кузьминов - Раздвоение

Теперь вы понимаете, почему нужен обучающий курс, или мне объяснить еще раз?» — «Нет, я понял», — сдался Сергей.

Тем не менее, он не мог сосредоточиться на курсе и постоянно отвлекался, чтобы спросить Петра Николаевича: «А вот та толстая баба, у которой еще лифчик расстегивался спереди? Ну, я ее на такси с тусовки увез, я вам рассказывал. Почему она мне все-таки не дала? Я был не слишком настойчив, или что?». Петр Николаевич отвечал, что события, изложенные в тьюнинге, не обсуждаются. Тем не менее, Сергей был настойчив, и Петр Николаевич был вынужден отбрехиваться общими советами: нужно проявлять больше нежности и внимания, не скупитесь на то, чтобы просто посидеть и поговорить, не торопите события, будьте уверены в себе, не мямлите, и так далее. Сергей, однако, не остановился, даже когда исчерпал четыре неприятных случая из серии «два ящичка», успевшие всплыть на сеансе. Он стал рассказывать новые случаи целиком. Остановить его было невозможно. Он говорил, что это его «гложет», и пока он не разберется в ситуации, он совершенно не может сосредоточиться на курсе. В конце, уже в прихожей, он признался, что во время обучающего курса чувствует, что теряет время, потому что ему хочется заняться сексом, а заняться сексом не с кем, и обучающий курс не дает ему шанса познакомиться с новой женщиной. Когда он сексуально неудовлетворен, признался он, то всегда чувствует, что теряет время, если только не «мутит» с какой-нибудь женщиной или не зарабатывает деньги. Выходя из квартиры, он сообщил гордо: «Я по пути к метро обязательно попробую познакомиться с женщиной. Я всегда это делаю, стараюсь не упускать возможностей». Петр Николаевич пожелал ему удачи, закрыл дверь и прильнул к глазку.

Он всегда наблюдал в глазок за уходящими клиентами. Иногда подстерегал он и приходящих, вставая у глазка за пять минут до назначенного времени. Эти наблюдения вскрывали много интересного. В частности, Сергей (ответивший «нет» на стандартный вопрос Петра Николаевича «вы курите?») сейчас достал пачку, очень дымно раскурил, буквально в три затяжки покончил с сигаретой, зажег следующую и стал спускаться по лестнице.

Так закончилась встреча с Сергеем вчера, в понедельник. Сегодня Петр Николаевич не ожидал от него никаких сюрпризов. Ему казалось, что случай полностью ясен, перед ним озабоченный и трусоватый жлоб, которого надо рутинно таскать по одинаковым случаям в тьюнинге, убивая время, и хвалить за отличные успехи.

Сюрпризы с ним, однако, начались, с самого начала, и продолжились даже после ухода. Он не просто позвонил, но еще и нетерпеливо забарабанил, крича: «Откройте быстрее, ради бога». Ворвавшись, он захлопнул дверь, схватил Петра Николаевича за руку и взмолился: «Пожалуйста, заприте быстрее, пожалуйста. И прошу вас, говорите тихо».

Петр Николаевич предпочел пока не задавать вопросов и не шутить. Сергей был напуган всерьез. Раздевшись, Сергей попросил стакан воды, выпил залпом и попросил еще. Он признался: «Вы знаете, я на самом деле курю, я глубоко зависим от никотина. И сейчас мне очень нужно покурить. Я хотел накуриться перед занятиями, но не смог, я сейчас объясню. Можно я здесь покурю?», — он говорил шепотом. «Нет, здесь курить нельзя.

Квартира не должна пахнуть табаком, у меня бывают клиенты с серьезными аллергиями, — сказал Петр Николаевич. — Конечно, к концу терапии они могут хоть на химзавод идти работать, но во время, сами понимаете». Сергей, кажется, не услышал Петра Николаевича: «Пожалуйста, тише, тише. Можно я тогда покурю на балконе, хорошо?» — «Почему бы вам не покурить на лестничной клетке». Петр Николаевич чуть не сказал «как вы сделали это вчера», но вовремя прикусил язык. «Я не могу туда выйти, как вы не понимаете? — зашептал Сергей нервно. — Меня преследовали, я оторвался от них. Теперь они не знают, где я. Они могут рыскать по подъезду, мне нельзя выходить».

Впервые за несколько лет Петр Николаевич ощутил настоящий страх. «Такие озабоченные жлобы, как Сергей, не способны вдруг заболеть манией преследования, — подумал он. — Они слишком рациональны. Значит, он действительно что-то натворил, и за ним действительно охотятся. И они могут не остановиться ни перед чем», — так Петр Николаевич объяснил себе приступ страха. Тем не менее, объяснение было слабым. В конце концов, у него самого дома лежало смазанное и заряженное ружье, он был мастером рукопашного боя и находился за двойной железной дверью. В том, что у страха была особенная природа, Петр Николаевич не признавался себе еще несколько дней, пока все не зашло слишком далеко.