Алексей Слаповский - Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать

— Земеля! Не отставай!

И Емельянов отдался судьбе.

Их компания становилась все больше, и действия этого стихийного сообщества были так же непонятны и непредсказуемы, как поведение, к примеру, стаи воробьев. Те тоже, если понаблюдать, ведут себя странно: кучей слетятся на забор или дерево, пощебечут, погомонят какое-то время, а потом одновременно и неизвестно почему вдруг снимутся, летят дальше, чтобы вдруг спикировать опять на другое дерево или другой забор, выбранные по непостижимым причинам.

Емельянову пришлось пить пиво из горлышка, водку из пластикового стаканчика, коньяк из фляжки, вино из стеклянной банки…

Через час он шел, обнимая очередного нового товарища и доказывал ему, что Тоцк, брат, это тебе не крендель с маком, это, знаешь ли, серьезно; и товарищ с уважением соглашался, расхваливая в свою очередь белорусские приграничные болота, где он дважды чуть не утонул (вспоминалось это, конечно, с умилением, как лучшие дни жизни).

И Емельянов все больше проникался сутью праздника и атмосферой братства. Он почувствовал гордость от осознания себя неделимой частью воинства, народа, России, в конце-то концов! Но Россия Россией, а их пограничное братство — дело особое. Тут ты за всех, а все за тебя, поэтому кто не понимает — отойди в сторону. Был момент — проходящий старикан хилого интеллигентского вида что-то такое сказал неодобрительное. «У-у-у-у-у!» — тут же надвинулась на него толпа с угрожающем воем, и Емельянов полез вперед, чтобы дать хоть щелчка придурку, портящему праздник. Не успел: старикан с неожиданной прытью скрылся среди прохожих, юркнул в подворотню, исчез. Или: Емельянов не рассчитал положения тела в пространстве, задел стульчик арбатского художника, художник чуть не упал и крикнул: «Осторожней!» Сейчас же все повернулись, готовые наказать обидчика, Емельянов удержал, уговорил простить, но преисполнился при этом благодарности, оценил в полной мере силу взаимовыручки.

Их стало человек двадцать, преимущественно молодежь.

Вдруг как-то выяснилось, что надо ехать на «Измайловскую».

Кучей повалили к метро «Смоленская», спустились, поехали.

По дороге выяснилось, что там, в районе «Измайловской», их ждет какой-то Прохор с компанией. Зачем, почему, вопросов не возникало. Ждет — надо ехать.

Ехали весело — с шумом, с песнями, с распитием пива из пластиковых бутылей по кругу, с добродушным пошучиванием над мирным населением, которое по глупости своей жалось в углы и пугалось — кого? Своих же защитников!

В Измайлове встретились с компанией Прохора. Объятия, восторги.

Пошли дальше.

В пути был неприятный случай: разоблачили человека, который, как кто-то выяснил, считал себя пограничником лишь на том основании, что служил хоть и на границе, но совсем в другом роде войск — был связист. Самозванец, не робея, кричал, что он пограничней любого пограничника, ибо своими руками однажды задержал двух старух-шпионок, тащивших в своих торбах анашу и четыре автомата Калашникова, но Емельянов убедительно объяснил ему, что это ничего не значит — кто раз на скрипке сыграл, даже пусть и хорошо, еще не музыкант! Это сравнение понравилось окружающим.

— Понял, скрипач недоделанный? — закричали они. И прогнали наглеца, дав ему несколько раз по шее. То есть даже и не били всерьез, если говорить объективно. Хоть и следовало.

Тут, кстати, вспомнили о боевых приемах, которыми обязан владеть любой настоящий пограничник. Многие стали их немедленно применять, особенно старательно отрабатывая ножные удары — на деревьях, на стенах домов, на друзьях и товарищах. Не обошлось без неприятности — один перестарался и сломал ногу. Его бережно подняли на руки, вызвали «Скорую».

К сумеркам все постепенно начали уставать. Не хватало цели. А Емельянов подумал, что хорошо бы показаться сейчас жене Виктории, которая считает, чтоб бывший муж никогда не умел себя поставить ни в каком обществе, ни в какой компании. Пусть увидит его не только частью компании, но даже и во главе ее. И он предложил:

— А поехали к Вике!

— К Вике! — тут же подхватил кто-то.

— К Вике! — рявкнули и остальные, оживившись.

Появилась цель.

Опять пошли к метро, спустились, поехали. Емельянов руководил — он один знал маршрут.

Командовал:

— На выход! За мной! Переходим!

И т. п.

Его, конечно, слушались.

Меж тем за ними тенью крался усиленный наряд милиции. Пока не ввязывался: было указание брать пограничников лишь в крайних случаях — чтобы не спровоцировать масштабных драк. Но глаз с них не спускали, переговариваясь по рации. Главным был майор-омоновец, опытный служака, прошедший огонь и воду и знающий толк в пресечении массовых беспорядков.