Джон Гарднер - Осенний свет

Тут, без единого звука, на пороге возник Уонг Чоп, огромный как гора, в золоте и пурпуре, да еще с бахромой. Он кланялся и улыбался: «Доблый вечел, длузья». Уонг Чоп протянул открытое меню к самому лицу капитана Кулака. Капитан Кулак притворился, будто читает, потом указал на что-то дрожащим, прыгающим пальцем. Это был, догадалась Джейн, условный знак. Уонг Чоп, очень довольный, опять поклонился и сунул капитану конверт. Это произошло так быстро и незаметно – она, хоть и была настороже, почти ничего не успела увидеть. Так, только искра электрическая перебежала с руки Уонг Чопа в карман Кулака. Китаец еще раз низко и медлительно поклонился и, словно фантом, пропал. Капитан Кулак сидел все так же недвижно, как замшелый пень. Прошло десять минут.

Наконец, не в силах дольше сдерживаться, Джейн перегнулась к нему через стол.

– Что будет с незнакомцем? – шепотом спросила она.

Он вздрогнул, будто со сна.

– Молчи, – проскрежетал он и приложил дрожащий палец к губам.

– Не буду, – прошептала она. – Вы должны его отпустить.

Он покачал головой.

– Невозможно.

В ближайших кабинах все замолчали и замерли, вытянув шеи и прислушиваясь что было мочи; за несколько столиков от них официант даже приложил незаметно к уху ладонь. Все – федеральные агенты, надо полагать. Почти беззвучно, чтобы они не расслышали, она прошептала:

– Не можем же мы оставить его у себя навсегда. Подумайте!

– Подумал, – был ответ.

– А вдруг нас выследят. А вдруг... – Она на миг прервала канонаду, сама впервые ясно представив себе то, о чем ей подумалось. – Вдруг против нас вышлют миноносец или что-нибудь такое и пустят нас на дно. Ведь вы же окажетесь убийцей!

Капитан Кулак ухмыльнулся. Она отвела глаза, ей захотелось домой, на ферму, к цыплятам, тракторам и доброму дяде Фреду.

– Я вам не позволю, – продолжала она. – Это безнравственно. – Она прошептала это так твердо, так храбро, что даже самой приятно стало. К тому же она тем самым, бесспорно, сделала все, что могла. Теперь убийство будет не на ее совести. – Да потом еще, – продолжала она, – есть ведь «Воинственный». Что, если...

Капитан побелел.

– Не говори мне о нем! – прошептал он, дрожа так, что даже пол трясся.

– Если «Воинственный» на нас нападет и незнакомец будет убит...

– Молчать! – шепнул он, ломая руки. На лбу у него выступили капли пота, глаза вращались в орбитах, губы ходили ходуном, но он все же сумел выговорить: – Да его уже теперь нет в живых, глупая ты девчонка. Ты что думаешь, он шутки шутил, когда прыгнул с моста?

– Мы не можем этого допустить, – возразила она.

– Мы не можем этому помешать, – прошипел он. – И если я правильно себе представляю, наш гость уже мертв в данную минуту.

Он выхватил часы из жилетного кармана, посмотрел – они стояли. Он стал трясти их на ладони. Она следила за ним, вся легкая от тревоги. Только теперь она до конца осознала, как приятен был поцелуй незнакомца, когда она делала ему искусственное дыхание.

– То есть как это – уже мертв? – шепотом спросила она. И правда, вдруг пришло ей в голову, ведь мистер Нуль-то остался на «Необузданном». А он всегда сходит на берег, когда они причаливают в Сан-Франциско. Это его любимый город. Ни за что на свете мистер Нуль не отказался бы от прогулки, если только... Они ведь шептались о чем-то, припомнила она. Она наткнулась на капитана и мистера Нуля в проходе рядом с машинным отделением, они тогда сразу перестали шептаться, и вид у них обоих был виноватый. Теперь-то ей все ясно. Убийство! – мелькнуло у нее в голове. Она почувствовала, что щеки ее пылают. Одно дело заниматься контрабандой, своровать при случае немного бензину, даже задержать катер портовой полиции с помощью мины, а другое дело – хладнокровное убийство, пусть прекрасный незнакомец этого и сам хочет... Ведь он болен, ведь он несчастен, вся жизнь его пошла наперекосяк, иначе бы он не прыгнул с моста, а они, вместо того чтобы его спасти, оказать ему поддержку...

– Не участвую, – сказала она. Она вдруг почувствовала себя дерзкой, чистой, неуязвимой. Незнакомец, как ни странно, и впрямь оказался ее спасителем, он покорил ее гордое, грешное сердечко. Она встала из-за стола, сияя красотой, она это чувствовала, – ну в точности как в той кинокартине, что показывали в среду вечером по телевизору. Она освободилась из-под власти капитана. Сбросила оковы – даже если он сейчас выхватит из-за пояса револьвер и застрелит ее...

– Садись, – прошипел он. – Не будь дурой.