Джон Гарднер - Осенний свет

Она шла с аэродрома на автобусную остановку и вдруг заметила на тротуаре бумажник. Из бумажника торчала углом пачка денег. Машинально она наклонилась за бумажником, уже почти схватила его, как вдруг он сдвинулся с места и пополз. Прополз в сторону фута четыре и в траве опять остановился. Свекольный румянец залил ей лицо: кто-то тянул бумажник за ниточку, дети, должно быть. Вздумали над ней подшутить. Сейчас раздастся дружный детский смех. Она подождала, с улыбкой поглядывая на придорожные кусты, где они, очевидно, затаились, но смех все не раздавался. Тогда осторожно, украдкой, по-прежнему улыбаясь, хоть и недоумевая, она снова приблизилась к бумажнику и снова нагнулась за ним. Бумажник опять уполз. «Эй, вы там!» – окликнула она кусты. Никакого ответа. Тут ей пришла в голову блестящая мысль. Она решительно и словно бы равнодушно подошла к тому месту, где теперь лежал бумажник, посмотрела в небо, будто проверяла, не собирается ли дождь, и молниеносно, как гремучая змея, наступила туда, где должна была тянуться ниточка. Действительно, бумажник рванулся и, зацепившись за ее ногу, остановился. Она хотела уже было его поднять...

– Тебя зовут Джейн, если не ошибаюсь? – раздался голос. Он был такой жуткий, что ей стало дурно. Таким голосом могла бы говорить кобра, если бы обладала даром речи. Каждый листок на кусте вдруг выступил с необыкновенной ясностью, каждая веточка вырисовывалась четко-четко. Джейн замерла, распахнув глаза от ужаса, чувствуя по легкому покалыванию под кожей, что настал ее смертный миг. Перестали щебетать птицы. Ни звука окрест. Она вообразила себя на завтрашних газетных фотографиях: голая в кустах, а может, без головы, в луже крови. За несколько кратких мгновений она из мира, где с людьми ничего не случается, перенеслась в мир маньяков, извращенцев, убийц. И она, она – их жертва!

Сердце ее встрепенулось и замерло. Прямо на нее смотрели два блеклых глаза – бесспорно, змеиных, – немигающих, пыльных,

– Не пугайся, – произнес жуткий голос, – Ты миленькая девушка. Никто тебя не обидит.

Она хотела рвануться, убежать, но ни один мускул в ее теле не шевельнулся.

– Чего вы хотите? – шепотом спросила она.

– Хочу предложить тебе одно дело, – ответил голос. – Меня зовут Иоганн Кулак. Я бы мог сделать тебя богатой.

Она не отозвалась, только шумно дышала. У нее кружилась голова.

– Я хочу, чтобы ты пилотировала мой самолет. Ты даже не поверишь, как я хорошо заплачу.

– За что? – спросила она. – Куда?

– В Мексику и обратно. Регулярные рейсы. Там земной рай, в Мексике. Буду платить тысячу долларов за рейс. Станешь богаче господа бога.

И он засмеялся густым, булькающим смехом, напоминающим переполненные канализационные трубы.

Она задумалась. Деньги это большие. Она молода, красива, мечтает о богатой жизни; к тому же надо подумать и о родных. Они всю жизнь жались и отказывали себе во всем ради нее. Если господь бог имел в виду, чтобы она не воспользовалась этой возможностью, зачем бы он ей тогда ее предоставил? И к тому же тысяча долларов – большие деньги. Она посмотрела прямо в пыльные, немигающие глаза:

– Контрабанда?

– Ну-ну, милейшая.

Этого с нее было довольно. Она так считала: если ей неизвестно, что работа незаконная, это меняет дело.

– Я согласна, – сказала она. И рассмеялась.

И она стала работать у него пилотом. Водила пузатый коричневый транспортный самолет времен второй мировой войны, такой поместительный, что хоть грузовик в него загоняй. Он скрипел и трясся при каждом порыве ветра, моторы выли невыносимо, приходилось уши затыкать; но летать было можно. Можно, во всяком случае, до одной кошмарной ночи над Мохавскими горами. Это был их четвертый рейс. В радиорепродукторе раздался какой-то треск – радио не работало, – и в следующее мгновение их обстреляли военно-воздушные силы Соединенных Штатов Америки. «Лети дальше!» – распорядился капитан Кулак, приставив ей дуло револьвера к виску. Все четыре мотора горели. «Не могу, – ответила она. – Взгляните в окошко». Он выглянул, увидел моторы в огне, вздохнул и опустил револьвер. Они выбросились с парашютами: капитан Кулак, мистер Ангел, мистер Нуль и Джейн. Самолет пролетел еще с полмили против ветра и рухнул. Туда, где они стояли, потом сидели, потом лежали, доносило запах горящей марихуаны, и они все четверо очень сблизились и стали рассказывать друг другу истории своей жизни, а потом заниматься любовью. Она поведала им про дядю Фреда, доброго жирного итальянца, как его паровоз потерпел крушение по пути к виноградникам Калифорнии и после этого он не хотел никуда уезжать из Склеп-Сити, штат Небраска. «Америка, Америка, она прекрасна, она как нерушимая скала», – любил распевать дядя Фред. У него был полный чемодан пластинок Карузо. Мамочка заставляла его заводить их в курятнике. Под утро, когда, взявшись за руки, они брели к перевалу, спотыкаясь, вспугивая летучих мышей, черепах и сов, капитан Кулак сказал: «Что нам действительно нужно, так это мотобот». И они купили мотобот, отдав две тысячи долларов Калифорнийской корпорации по водолазным и подъемным работам.