Санджай Гупта - Тяжелый понедельник

Бригада трансплантологов прибыла в больницу Челси через одиннадцать часов пятьдесят девять минут после того, как Эрла Джаспера выкатили из отделения неотложной помощи по распоряжению доктора Джорджа Виллануэвы.

Джаспер, белый расист, убивший собственную бабушку, неподвижно лежал в функциональной кровати. Он был подсоединен к монитору, на котором регистрировалась частота сердечных сокращений и уровень насыщения гемоглобина кислородом. Интубационная трубка, торчавшая изо рта Джаспера, шлангом соединялась с аппаратом искусственной вентиляции легких. Каждые несколько секунд аппарат вдувал в его легкие смесь воздуха с кислородом. Четырнадцать вдохов с дыхательным объемом 0,7 литра. Единственным отличием от отделения интенсивной терапии было отсутствие у постели больного врачебного и сестринского персонала.

На стуле в углу палаты дремал полицейский. До того момента, когда Джаспера официально признают мертвым, он будет находиться в розыске по подозрению в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами. По инструкции полицейский не имел права оставлять свой пост, но, справедливо решив, что его подопечный едва ли сбежит, он — когда не спал — большую часть времени проводил либо в сестринской, либо в кафетерии. Особенно понравился ему персиковый коктейль.

Медсестры отделения приняли Джаспера ранним утром с досадой и недоверием. Они испытывали такое же чувство, как если бы у них угнали машину или как если бы чья-то собака нагадила на их лужайке. Многие сестры были афроамериканками, и присутствие неонациста их отнюдь не радовало. Когда пришла утренняя смена, девушки устроили нечто вроде совещания. Они громко возмущались тем, что если будут ухаживать за Джаспером, то, значит, будут поддерживать его взгляды. Правда, они задумывались и о последствиях своего бездействия. Имеют ли они право оставить его без всякой помощи? Чего они этим добьются? Конечно, может быть, его переведут в другую больницу. Но не уволят ли их за самоуправство?

В самый разгар этих дебатов в сестринскую без предупреждения вошла главная сестра больницы Нэнси Уолдридж — высокая, худая как палка белая женщина с тщательно завитыми седыми волосами. При ходьбе она прихрамывала — эта хромота осталась у нее с детства после неудачного падения с велосипеда. Медсестры — со скрещенными на груди руками, стиснутыми губами и решительными взглядами — полукругом обступили Уолдридж. Им не нравилось, что пришло начальство указывать, как им надо работать, особенно если речь шла о расистском убийце Эрле Джаспере.

— Я не буду требовать от вас, чтобы вы ухаживали за этим человеком, — заговорила Уолдридж с едва заметным южным акцентом. Сестры удивленно переглянулись.

— Значит, он будет лежать в гордом одиночестве, — сказала одна из них. Все, в том числе и Уолдридж, рассмеялись. Когда смех стих, Уолдридж продолжила, по очереди переводя взгляд с одной медсестры на другую:

— Вы — самые лучшие сестры больницы Челси. Вы работаете с очень тяжелыми больными, и работаете очень хорошо, даже отлично. Вы — профессионалы с большой буквы. — Уолдридж сделала паузу. — Я не стану принуждать вас к уходу за этим пациентом, — повторила она. — Но надеюсь, что могу рассчитывать на ваш профессионализм. Надеюсь, что могу положиться на вашу гордость за свою квалификацию, за ваше умение делать массу мелочей. Я не хочу заставлять вас работать с этим человеком, но я рассчитываю найти среди вас добровольцев. Я не прошу вас любить этого человека, понимать его и даже уважать. Я прошу вас работать с ним.

Уолдридж по очереди всмотрелась в лица сестер.

— Те, кто сейчас поднимет руку, должны ухаживать за ним так, как ухаживали бы за членами своей семьи или даже лучше. Все, кто это сделает, покажут, насколько они лучше, чем он.

Уолдридж оглядела сестер еще раз. Они переглянулись. Наконец старшая сестра отделения, Никки Хэмптон, подняла руку. Ее примеру последовала еще одна сестра, потом третья. В конце концов руки подняли все медсестры.

— Спасибо. Я горжусь вами, — сказала Уолдридж и пожала руки всем сестрам, назвав каждую по имени. Потом, хромая, направилась к лифту.

В результате пламенной речи Уолдридж, когда в отделение прибыла бригада во главе с хирургом-трансплантологом доктором Джоном Мэйги, голова Джаспера была безупречно перевязана и обработана. Глядя на такую работу, никто бы не подумал, что сестры плюются от отвращения при одном взгляде на этого пациента.