Санджай Гупта - Тяжелый понедельник

Подъезжая к больнице, Тай испытывал подъем, какой испытывает человек, выздоровевший после тяжелой, изнурительной болезни. Он чувствовал прилив энергии. Не терпелось начать работать, снова увидеть пациентов. Подъехав к стоянке врачей, он заметил выходившую из машины медсестру. Это была Моника Тран. Мысленно Тай сразу перенесся в операционную номер четырнадцать, в ночь 23 октября. Моника работала с ним, когда умер Квинн. Тай тяжело вздохнул, боясь, что сейчас на него снова нахлынут чувства, от которых он, как ему казалось, наконец избавился. Но ничего не случилось. Воспоминание об умершем ребенке не всколыхнуло прежних сомнений. Вместо этого Тай удивился, почему Моника остановила здесь свою машину — парковка сестер находилась на третьем этаже гаража. Потом он заметил, что из машины Моники вышел резидент, доктор Сэнфорд Вильямс. Молодой врач обнял маленькую Монику за плечи. Только сейчас Тай заметил округлый животик, выступавший под розовой операционной курточкой. Моника была беременна. Теперь все в мозгу Тая встало на свои места. Он тронул машину и поехал на следующий уровень, размышляя о захватывающем таинстве появления новой жизни. В это время зазвонил его пейджер. Тай посмотрел на дисплей. Непроизвольный страх исказил его лицо.

Больная Марджори Гонсалвиш была оставлена в больнице для наблюдения. Муж привез ее около полуночи с жалобами на спутанность сознания и обмороки. За день до этого Марджори была у врача и жаловалась на боль в животе. Правда, она не сказала, что, кроме того, ее беспокоят неприятные ощущения в груди и головокружение при вставании с кровати. Резидент заподозрил гастрит, аортит и цирроз печени. Но клиническая картина полностью не укладывалась ни в один из этих диагнозов.

Сорокалетняя женщина рассказала, что не пьет спиртных напитков, а нестероидные противовоспалительные средства принимает очень редко. Алкоголь и НПВС — самые частые причины воспаления слизистой желудка. Женщине никогда не делали хирургических операций, она не страдала аутоиммунными заболеваниями и хроническим рефлюксом желчи — этими распространенными причинами гастрита. Резидент решил пока воздержаться от назначения гастроскопии.

Что касается аортита, воспаления аорты, то боль в груди и обморочные состояния укладывались в диагноз третьей стадии аортита, но анамнез не подтверждал диагноз. У Марджори не было в анамнезе ни травм, ни инфекций. Она прожила в счастливом браке двадцать лет и возмутилась, когда врач спросил ее, не болела ли она гонореей, сифилисом или герпесом. Не болела она ни туберкулезом, ни гепатитом. Резидент измерил давление на обеих руках. Большая разница говорила бы об окклюзии артерий. Но разницы не было.

В анамнезе у Гонсалвиш были аллергия и приступы бронхиальной астмы, но это не имело никакого отношения к ее текущему состоянию.

Все это поставило резидента в тупик. Поступлений было много, и он отложил решение диагностической загадки, занявшись другими больными.

Марджори Гонсалвиш поступила в больницу в полночь с нормальной температурой, но к утру ее начало лихорадить. В восемь часов температура подскочила до 38,3, а к вечеру поднялась до 39,4 градуса.

Хуже того, начали прибавляться новые симптомы. Боль стала разлитой, к ней присоединился зуд. Появились отеки под глазами.

Сдавая дежурство, резидент высказал предположение об аллергии. Сменивший его резидент, доктор Эдуардо Торрес, решил заняться дифференциальной диагностикой, для чего назначил развернутый клинический анализ крови. У Гонсалвиш оказалось повышенным число эозинофилов на фоне общего лейкоцитоза. В совокупности с лихорадкой повышение числа эозинофилов, этих окрашенных в оранжево-розовый цвет клеток, могло говорить о вирусной инфекции. Но что это за вирус? Герпес и гепатит были исключены.

Виллануэва выходил из кафетерия, когда его остановил Торрес и спросил, чем, по его мнению, может страдать миссис Гонсалвиш. С ходу ответить на этот вопрос Виллануэва не смог. Кроме того, у него тоже разболелся желудок, и он думал о том, как бы освободить его от соуса и овсянки. Он посоветовал Торресу позвонить доктору Значит-Так.

— Этот парень — ходячая энциклопедия, — добавил Виллануэва.

Когда Значит-Так, он же Кауфман, подошел к постели больной, ее голос уже превратился в едва слышный хрип. В коридоре Торрес рассказал Кауфману, что исключил болезнь Кушинга и ряд других болезней, и спросил, не видел ли тот аллергических реакций с подобной симптоматикой. Значит-Так промолчал. Через стеклянную дверь он внимательно смотрел на Гонсалвиш, которая неподвижно, как покойник, лежала на кровати, сложив на груди руки. Кауфман смотрел долго. Потом он подошел к больной, присел рядом с ней на корточки и проговорил ей в ухо: