Жан Эшноз - Я ухожу

В течение нескольких дней, что Баумгартнер обитает здесь, он старается выходить как можно реже. Он делает минимум покупок и заказывает еду на дом через Минитель [6] Минитель — род электронного справочника, по которому можно делать заказы на дом, узнавать адреса и телефоны и т. п. . Укрывшись от внешнего мира, он словно ждет своего часа. Почти ничего не делает. Дает поставщикам щедрые чаевые. Живет, как истинный холостяк, — похоже, что он давно научился жить в одиночестве.

Однако он не холост. И вот доказательство: он звонит своей жене.

Его телефон автономен и позволяет во время беседы перемещаться по комнате. «Да-да, — говорит он, переходя от „Бехштейна“ к окну, — что тебе сказать, сама знаешь, каково жить одному. Особенно, когда питаешься одними замороженными овощами, — уточняет он, одновременно регулируя с помощью пульта громкость телевизора и перебирая программы — сериалы, конкурсы, документальные фильмы. — Нет, про витамины я и вправду забыл. Но в любом случае…» — не договорив, он вырубает телевизор, чтобы взглянуть в окно; там все по-прежнему — облака, садовый вьюнок, сороки.

«Согласен, но, в любом случае, здесь, у нас, я аптеки не видел», — продолжает он, вернувшись к «Бехштейну», сев на рояльный табурет и довинчивая его, вместе с собой, до нужной высоты. Нажав левую педаль, он берет единственный известный ему аккорд — терцию. «Ага, ты слышала? Нет, это рояль. Так вот, хорошо бы тебе навести справки, как только он вернется, поняла?» — говорит он, вставая и удаляясь от инструмента. Проходя мимо цветочного горшка, он извлекает из него железную проволочку, которую сунул туда неделю назад, и начинает выкручивать туда-сюда, делая из нее то спираль, то зигзаг, то подобие телеантенны.

«Ну откуда я знаю! — восклицает он резко. — Попробуй очаровать его или что-нибудь в этом роде. Ну хватит, хватит, конечно, ты сама знаешь, — говорит он с улыбкой, почесывая нос.

— Но мне лучше залечь на дно, я не хочу рисковать и попасться на глаза знакомым. Студию я оставлю за собой, а сам несколько дней поживу в провинции… Конечно, сообщу тебе… Нет, я уеду сегодня вечером, мне нравится водить ночью… Разумеется… Конечно, нет… Хорошо. Целую тебя… да, и я тоже». Он выключает телефон, тут же включает его снова и набирает номер, известный лишь ему одному — номер аппарата, врученного Палтусу. Тот откликается далеко не сразу. «Алло, да, — наконец говорит он, — слушаю. Ах, это вы… здравствуйте, месье». По первому впечатлению, голос Палтуса — не первой свежести; он напоминает вязкое сонное болото, гласные звуки лениво тянут за собой согласные.

В комнатушке Палтуса, как всегда, слабо освещенной огарком, находится тот самый долговязый, одетый в черное субъект, с которым Баумгартнер столкнулся тогда у двери; он что-то делает на маленьком карманном зеркальце с помощью лезвия «Жиллет», а что именно, не разобрать. Во всяком случае, этот высокий мрачный тип по ходу дела улыбается своей зловещей улыбкой.

«Что? — продолжает Палтус. — Чем вам так не нравится мой голос? Да нет, ничего я не наглотался, я просто спал, вот и все; когда меня будят, я всегда такой одуревший. А вы нет? (Высокий темный субъект изображает на лице саркастический хохот, но одной только мимикой, опасаясь сдуть две малюсенькие белые кучки, лежащие перед ним на зеркальце). Проблема в том, что мне скоро понадобится еще немного наличных. (Темный субъект энергично кивает). Как это не мечтай?! (Субъект хмурится). Да погодите же… Черт, он взял и повесил трубку!»

Выключив телефон, Баумгартнер принимается за сборы. Поскольку он весьма тщательно выбирает одежду, стараясь сочетать одни предметы с другими, а заодно пересматривает весь свой гардероб, эта процедура занимает у него больше часа, но торопиться ему некуда: он покинет Париж только к ночи. Доехав по кольцевому бульвару до Орлеанских ворот, он выберется на автостраду и направится к юго-западу Франции через Пуатье, который минует уже глубокой ночью.

В течение последующих недель Баумгартнер будет в одиночестве колесить по всей Аквитании, как заядлый турист, сменяя отели каждые три дня и проводя ночи только наедине с собой. Он не намерен путешествовать и действовать по какому-то определенному плану. Но вскоре он вовсе перестанет покидать департамент Атлантических Пиренеев и возьмется убивать время в немногих имеющихся там музеях, ходить каждое утро в церкви, посещать все туристские достопримечательности региона, а вечерами смотреть иностранные фильмы с французскими титрами в полупустых кинозалах. Иногда он будет часами наугад ехать по дорогам, едва глядя на окружающий пейзаж, рассеянно слушая передачи испанского радио и останавливаясь лишь затем, чтобы справить нужду на обочине, за деревом или в канаве, а иногда будет целыми днями валяться на постели в гостиничном номере, листая журналы и глядя телесериалы.