Энтони Берджесс - Мистер Эндерби изнутри

— О, отлично, — сказал Хогг. — Абсолютно годится.

— С чем ассоциируется? Свиньи? [122] Хог — боров (англ.). Грязь? — улыбался он. — Обжорство? — Доктор Уопеншо добродушно хрюкнул.

— Нет, конечно, — возразил Хогг, тоже с улыбкой. — Розы. Летняя лужайка. Сладко пахнущая женщина за пианино. Серебряный голос. Дымка от Пробегающей Тучки.

— Прекрасно, — заключил доктор Уопеншо. — Поистине замечательно. — Откинулся в вертящемся кресле, покачиваясь по-мальчишески из стороны в сторону, ласково глядя на Хогга. — И борода очень кстати, — признал он. — За пару недель хорошо отрастет. О да, я помню про очки. В четверг пойдете к окулисту.

— Большое вам спасибо, — поблагодарил Хогг.

— Не благодарите меня, дорогой друг, — сказал доктор Уопеншо. — В конце концов, мы для этого здесь, правда? Чтоб помогать. — Слезы навернулись на глаза Хогга. — Ну, — продолжал доктор Уопеншо, — я вам уже объяснял, что именно и зачем мы пытаемся сделать. Можете пересказать, — улыбнулся он, — собственными словами?

— Эндерби, — начал Хогг, — было имя из затянувшегося отрочества. Признаки отрочества были сильно развитыми и, казалось, останутся навсегда. Например, одержимость поэзией. Мастурбация, стремление запереться в уборной, бунт против общества и религии.

— Прекрасно, — одобрил доктор Уопеншо.

— Поэзия была цветом отрочества, — рассказывал Хогг. — Стихи все равно остаются хорошими, кое-какие, но это был продукт отрочества. Я буду с определенной гордостью оглядываться на достижения Эндерби. Но жизнь надо прожить.

— Разумеется, — подтвердил доктор Уопеншо, — и вы ее проживете. Больше того, проживете ее с наслаждением. Ну, позвольте теперь сообщить, что дальше с вами будет. Через месяц, — а может, и меньше, если будете и впредь прогрессировать так замечательно, — мы вас отправим на нашу сельскохозяйственную станцию в Снорторне. Знаете, это на самом деле дом для выздоравливающих, где вы будете выполнять небольшую легкую работу, — исключительно по возможности, не больше, — вести очень простую приятную жизнь в обществе, в прекрасной обстановке. Снорторп, — пояснил доктор Уопеншо, — маленький городок на реке. Летом туда съезжаются отдыхающие; лебеди, катанье на лодках, прелестные пабы. Вам понравится. Вашей группе, — разумеется, под присмотром, если это действительно можно назвать присмотром, — будет позволено ходить в пабы, на танцы, в кино. В самом доме проводятся соревнованья по шахматам и по пению. Раз в неделю, — улыбнулся доктор Уопеншо, — я сам с удовольствием приезжаю и возглавляю певческий конкурс. Вам понравится, правда?

— О да, — выдохнул Хогг.

— Таким образом, — заключил доктор Уопеншо, — вы постепенно привыкнете к жизни в обществе. Знаете, будете даже с женщинами встречаться, — улыбнулся он. — Понимаете, в один прекрасный день. Жду от вас реального шага к браку. Эндерби наломал тут дров, правда? Ну, теперь все кончено. Аннуляция будет получена, как мне сказали, довольно легко.

— Я даже ее имя не помню, — нахмурился Хогг.

— Не тревожьтесь об этом, — посоветовал доктор Уопеншо. — Это дело Эндерби, правда? В свое время вспомните. Больше того, с удовольствием вспомните. — Хогг робко, как бы в предвкушении, улыбнулся. — Ну, относительно будущего в целом, мне не хочется, чтобы вы о нем думали в данный момент. Не должно быть проблем с получением по-настоящему конгениальной работы, — знаете, у нас есть департамент, который все это устраивает, и весьма эффективно. В данный момент ваше дело — с радостью становиться той самой новой личностью, которую мы пытаемся сотворить. В конце концов, это очень забавно, правда? Я из вас очень успешно все вышибу и хочу, чтоб вы мне помогали. В конце концов, — улыбнулся он, — мы с вами очень сблизились, правда, за несколько последних недель? Пережили вместе настоящее приключение, и я наслаждался каждой его минутой.

— О, я тоже, — с жаром сказал Хогг. — И поистине жутко признателен.

— Ну, поистине жутко милые ваши слова, — сказал доктор Уопеншо. — Только знаете, вы оказали нам бесконечную помощь. — Еще раз улыбнулся, стал искренне деловым и серьезным. — Я вас приму, — сказал он, заглянув в дневник, — утром в пятницу. Идите теперь, пейте чай, или что там еще, дайте мне встретиться с очередной жертвой. — И добродушно вздохнул. — Работа, работа, работа. — И покачал головой. — Без конца. Ну, вперед, — усмехнулся он. Хогг усмехнулся в ответ и помчался вперед.

К чаю у них были сандвичи «Мармит», сандвичи с рыбной пастой (мистер Шап крикнул ПАСТА с такой изощренной уместностью, что все посмеялись), разноцветное печенье и маленький плум-пудинг на каждый стол для шести человек. После чая Хогг гулял на площадках, где изумил мистера Киллика, прошептав ласточкам, которые клевали хлеб за низким заборчиком: