Бен Элтон - «Номер один»

Эмма до сих пор помнила проходившее год назад производственное совещание, на котором Кельвин озвучил свои планы на их счет.

– Мы их отсеем после первого тура, – объяснил он ко всеобщему удивлению. – Нужно смотреть на вещи в долгосрочной перспективе.

– Я думала, мы сможем довести их до финала, – заметила Берилл. – Я думала, они как раз твоего типа. Они поют не хуже половины других финалистов, они прикольные и офигенно отчаявшиеся. Что тебе еще нужно? Ты вообще видел, как они ревели, когда мы их взяли?

– Вот именно, это «суперлипучки», особенно младшая, – согласился Кельвин. – Они плачут даже лучше, чем поют. Если они так плачут, когда одерживают победу, представь себе, что произойдет, когда они проиграют.

– Почему бы тогда не дать им разбег, чтобы они могли потерять намного больше? – настаивала Берилл. – Они миленькие девицы, и, если честно, у нас уже излишек «толстух» и «собак».

– Долгосрочная перспектива, дорогая, долгосрочная перспектива. Нужно спрашивать себя: в чем сюжет?

– Ну и в чем он?

– Ну, можно, конечно, дать этим пташкам разгон, как ты говоришь, и я не сомневаюсь, что сюжет из них выйдет неплохой.

– К тому же из-за столярных станков повылезают всякие их бывшие дружки-отморозки, готовые рассказать о невероятной ненасытности девчонок до мужиков и секс-марафонах по восемнадцать часов, – вставила Берилл.

– Все верно, Берилл, – ответил Кельвин. – Бери – не хочу, и я уверен, что вы все думаете, что нужно хвататься за них обеими руками. Но как вам такая мысль? Мы доведем их до первого тура, расхвалим, заявим что-то вроде «Вы лучшие из тех, кто входил сегодня в эту дверь» и «Хвала Господу за настоящие таланты». Затем, к всеобщему изумлению, мы почти моментально их отсеем, прямо после второго тура. Никто этого не ожидает, и они – в последнюю очередь. Берилл в ужасе, девочки плачут, ты обнимаешь их, кричишь на меня, плещешь водой в Родни, но я непоколебим, а Родни, разумеется, голосует так же, как и я, потому что он всегда делает то, что ему велят. Шучу, Родни.

– Ха-ха, – ухмыльнулся Родни, словно острая шутка лучшего друга и коллеги – то, что он больше всего любит.

– За дверью в холле сидит Кили, – продолжил Кельвин, с энтузиазмом развивая тему, – истерия набирает обороты. Сердца группы «Пероксид» разбиты. Кили поверить не может, что их отсеяли, она хочет зайти в зал и сказать мне все, что она обо мне думает. Берилл к этому моменту грозится уволиться… Много кадров с Родни, который сидит с угрюмым видом, зная, что Берилл права, а он снова обосрался и принял неверное решение.

– Ха-ха, – с трудом выдавил из себя Родни.

– Даже я вдруг начинаю сомневаться, – продолжал Кельвин, распаляясь все больше. – Правильный ли выбор я сделал? Девочки определенно знают ответ на этот вопрос! Они идут в «Комнату гнева» и кричат в камеру, что все равно станут звездами, их груди вздымаются, тушь течет по лицу, серьги в пупках трясутся от эмоций. «Подожди, Кельвин Симмс! – кричат они. – Мы взлетим до небес, и тогда ты обо всем пожалеешь». Мы мусолим эту тему целую неделю, снова и снова обсуждаем ее на «ITV2», пытаемся подтолкнуть газеты к идее проведения кампании «В защиту группы «Пероксид». Включаем сюжет во всех подробностях в рождественский DVD… А потом, – победоносно ухмыльнулся Кельвин собственной гениальности, – мы приглашаем их поучаствовать в следующем году. Вот это сюжет что надо.

Через десять месяцев после этого разговора родители Джорджи сидели в своей маленькой гостиной и слушали, как на втором этаже их дочь спускает воду в унитазе. Они не слышали, как ее тошнило, но только потому, что Джорджи всегда включала громкую музыку, перед тем как ее вырвет.

Все началось в тот момент, когда она ответила на телефонный звонок.

– Да, добрый день, мистер Костелло, это Эмма из шоу «Номер один», помните меня? Как поживает несравненная Джорджи, мы так любим Джорджи. Мы ее фанаты. Она дома?

Джорджи была младшей из двух членов группы «Пероксид», поп-дуэта, который она со своей подругой Мишель организовала в процессе посещения субботнего утреннего драмкружка и который в прошлом году триумфально прошел первый тур шоу «Номер один» и с шумом погорел во втором туре. Джорджи тогда было всего семнадцать, и ее отец считал, что она слишком мала, чтобы появляться на экране полуголой.

– Если это конкурс певцов, то почему бы вам не надеть что-нибудь на себя? – спросил он.

– Папа, шоу заключается в том, чтобы показать, что у нас есть то, что надо, – ответила Джорджи, стоя на ковре в гостиной практически в одном нижнем белье. – Кельвин всегда спрашивает… у вас есть то, что нам надо? Ну, у нас это есть.