Бен Элтон - «Номер один»

– Конечно! И у нас есть эта информация. – Челси была так же взволнована, как и Кельвин.

Кельвин всегда держал полученные данные в строгом секрете, поэтому никто в команде не мог даже представить себе, сколько власти давало ему это знание. Теперь он выкладывал свой козырь.

– Я просто обожаю, когда Кили зачитывает результаты голосования каждую неделю и говорит «не в определенном порядке». Потому что я сижу и думаю: «Я знаю порядок». Нация думает, что в забеге участвуют все, что любой может победить, но я с самого первого дня знаю, кто герой, а кто отстой.

– И потом ты это меняешь?

– Разумеется. Политик использовал бы эту информацию, чтобы внедрять популярные идеи, а я использую ее, чтобы сместить вектор популярности. Если кто-то становится популярен слишком быстро, я начинаю играть против него, чтобы снизить накал страстей, потому что последнее, что нам нужно, – это необузданный победитель. Разве мы не рискуем?

– Да. Спасибо, Трент.

Трент только что вернулся с кофейными стаканчиками.

– Да, спасибо, Трент, – рассеянно ответил Кельвин.

– Без проблем, босс. Я, – ответил Трент. – Я купил маффины.

Кельвин, увлеченный собственной гениальностью, не обратил внимания на предложенный пакет.

– А без риска, Челси, нет шоу.

За этим последовала обычная неразбериха со «Старбаксом», когда оказалось, что всем принесли не те напитки, и заказавшему обезжиренный карамельный латте приходится пить шоколадное фраппе со сливками.

– Трент, нужно просить их писать название на боку стаканов, – сказала Челси.

– Записал. – Если Тренту и не нравилось его нынешнее понижение, то он хорошо это скрывал.

– Отлично, – сказал Кельвин, наконец найдя свой двойной мокко со льдом и ванильным сиропом. – На этой неделе вылетит Незабудка.

– Слава богу, – воскликнула Челси. – Если бы мне опять пришлось слушать ее блядский смех…

– Ты не единственная, кого она раздражает, – сказал Кельвин. – Взгляни сюда.

С этими словами Кельвин показал двум старшим отборщикам информацию по голосованию, которая делала его жизнь столь легкой. Незабудка, как оказалось, никогда не поднималась в общественном мнении выше четвертого места снизу из двенадцати. Зрителей удивила бы такая информация, потому что с первой по пятую неделю на экране ее представляли любимицей публики, неотразимой мамочкой с ее громким «заразительным» смехом, огромными габаритами и постоянно повторяющейся историей о том, что она «просто уборщица, которая пришла на шоу случайно».

– Поверить в это не могу! – восклицала Незабудка каждую неделю, сотрясаясь от смеха, когда Кили предлагала ей прокомментировать свои чувства. – Это просто безумие, но я наслаждаюсь им, я мечтаю, и я здесь, чтобы показать миру, что женщины внушительных размеров и в возрасте по-прежнему могут зажигать!

Незабудке было всего тридцать восемь, но, как и в случае со Стэнли, все, кому за тридцать, были представлены на шоу «Номер один» людьми солидными, и из Незабудки создали мощную фигуру зрелой матери в мире крошечных куколок. Ей давали песни Ареты Франклин и Ирмы Томас, словно она была стареющей примадонной.

– Я ЛЮБЛЮ тебя, Незабудка, – визжала Берилл каждую неделю. – Ты сильная женщина, и, будучи сильной женщиной, я узнаю сильную женщину, и я так тебя люблю, что страшно делается. Ты большая, храбрая, сильная, и ты женщина! И, будучи тоже сильной женщиной, которая в прошлом втайне боролась с лишним весом, я так ЛЮБЛЮ тебя за то, что ты крупная женщина! Вперед, детка! Вперед!

– Незабудка, – соглашался Родни, нацепляя на себя знаменитую маску искрящегося очарования, – твой голос так же велик, как и твоя личность, и так же заразителен, как и твой чудесный смех. Я люблю тебя. Тебя все любят. Ты сильная крупная женщина и настоящая звезда. Просто слушай зрителей. Они ужасно тебя любят. Мы все ужасно тебя любим.

Но Кельвин, который каждую неделю читал результаты голосования, знал, что зрители не особенно любят Незабудку, а порой не любят вовсе. Поэтому отсеять ее на шестой неделе было легко.

– Особые указания будут, босс? – спросил Трент. – Может, дадим ей спеть панковскую рок-песню или нарядим в шорты?

– Зачем, Трент? – ответил Кельвин. – Просто скажи ей, чтобы продолжала смеяться.

Кельвин и Челси смотрели на стену, где висели данные об оставшихся и отсеянных финалистах.

– Ну и кто следующий? – спросил Кельвин.