Ольга Разумная - Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю

— Ну, Ксюха, ты и попала в переплет, — с легким оттенком восхищения проговорила Варвара. — Теперь ясно, что за бумажку подсовывала тебе Маргарита, это был официальный отказ от Ванечки, верно?

— Верно! Завтра утром в Москву из Арабских Эмиратов прилетает Колосов, а без моего отказа Ваню было невозможно усыновить.

— Погоди, Ксюх, тогда я вообще ничего не понимаю. Какой резон тебе бросаться из окна, если на этой дурацкой бумажке нет твоей подписи?

— В том-то и дело, что есть! — в отчаянии почти выкрикнула Ксюша. — Марго как обычно обвела меня вокруг пальца, и я собственноручно отказалась от сына!

— Можно с этого места поподробнее? — вкрадчиво попросила Варвара. — А то, видимо, ближе к утру я совсем плохо соображаю.

— Да можно, отчего же нельзя. Помните, вчера вечером ко мне в палату пришел Абрам Семенович, доктор, который делал операцию?

— Конечно, помню, меня, кстати, этот поздний визит очень удивил, он ведь не твой лечащий врач, с чего вдруг такая забота?..

— Вот видите, Варя, вы молодец, бдительная, а мне, дурочке наивной, такая мысль даже в голову не пришла. Абрам Семенович повел меня в перевязочную, быстренько осмотрел, а потом попросил подписать кое-какие документы. Он сказал, что оперировать пришлось экстренно, поэтому и бумаги подписываем задним числом. Знаете, Варя, я даже подумать не могла, что среди согласий на операцию и на общий наркоз подписываю отказ от своего мальчика.

— Как же можно ставить свою подпись, не читая документа! — возмущенно прошептала Варвара. — Ты же образованная девочка, Ксюша, в институте учишься!

— Листы лежали стопочкой, друг на друге, Абрам Семенович просто отгибал уголок и показывал мне место, где расписаться, а у меня не было повода ему не доверять, ведь он спас мне жизнь.

— Именно на это и рассчитывала Марго, претворяя в жизнь свой очередной грандиозный план, — задумчиво протянула Варя. — Ну ничего, Ксюха, мы тоже не лыком шиты и вполне в состоянии дать отпор этой интриганке!

— Не поняла, что вы имеете в виду? — растерянно пробормотала потерявшая всякую надежду Ксения.

— А то я имею в виду, что рано ты с подоконника сигать собралась, тебе еще сына растить да институт заканчивать.

— Неужели вы знаете, как вернуть Ванечку?

— Я знаю точно, кто нам с тобой поможет это сделать!

— И кто же?

— Самое заинтересованное в этой темной истории лицо — муж Маргариты, Максим Колосов. Надеюсь, у тебя есть его номер?

— Совершенно случайно есть, Славик как-то звонил отцу с моего телефона.

— Вот и отлично, это упрощает задачу. Действовать начнем завтра, прямо с утра, а сейчас быстро спать, силы нам еще понадобятся.

В ночь с субботы на воскресенье Неймана мучили кошмары, то ему снилась Тамара в ярко-бирюзовом французском шарфе, идущая по зеленой аллее под руку с профессором Лысачевым, то вдруг вместо Томочки появлялась бледная, изможденная Валерия Троепольская — она протягивала к нему худые, обмотанные трубками от капельниц руки и умоляла о помощи, но Борис, как ни старался, даже во сне не мог поставить ей верный диагноз. Промаявшись до семи утра, Нейман, весь разбитый и злой, выполз на кухню варить кофе. Однако мысли о Томочке и о загадочной болезни пациентки Троепольской не отпускали его даже за завтраком. «Нет, так дальше продолжаться не может, — подумал он, сжимая обеими руками ноющие виски, — мне необходимо разобраться хотя бы с одной проблемой, иначе голова попросту взорвется. Поеду к Тамаре прямо сейчас и постараюсь поговорить с ней. Надеюсь, мое имя и многолетняя дружба с главврачом откроют передо мной двери этого заведения даже в неприемный день…»

По дороге в Тропарево Нейман несколько раз останавливался и набирал номер Анатолия Григорьевича, решив, что его звонок на пост охраны не будет лишним, однако телефон Лысачева отвечал долгими протяжными гудками — то ли профессор был сильно занят, то ли просто не хотел портить это чудесное воскресное утро скучными разговорами о работе. Доехав до ворот санатория, Борис Францевич был уже чернее тучи, но на его счастье на посту у шлагбаума дежурил вчерашний охранник.

— Привет, Василий, — дружелюбно кивнул парню Нейман, — как жизнь молодая?

— Спасибо, Борис Францевич, не жалуюсь!

— Пройти-то можно?

Охранник бросил быстрый взгляд на окна главврача и виновато пробормотал:

— Так воскресенье сегодня, санитарный день, все посещения запрещены.

— Мне очень надо, Вась. — Нейман полез в пиджак за бумажником. — Работы навалилось — не разгрести, боюсь, на неделе никак не вырвусь.