Juan Bas - Таверна трех обезьян (пер. Е.Антропова)

На двадцатые сутки бедствия погода испортилась. Более двадцати четырех часов сражались несчастные с разбушевавшейся стихией под проливным дождем, имея в своем распоряжении только три весла. Несколько раз огромные валы едва не потопили суденышко. Одна из высоких волн, внезапно обрушившись на правый борт шлюпки, смыла с палубы Гарри Кловица, который наловчился править веслом наподобие руля. Ревущее вспененное море поглотило его в один миг… После этого Томас особенно остро ощутил свое одиночество и безнадежность их положения.

После бури на небе вновь засияло солнце, и на поверхности океана воцарилось редкостное ленивое спокойствие: не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, и жара сделалась удушающей. К счастью, акул было, как и раньше, только шесть: Томас немало подивился самой парадоксальности идеи пересчитать их.

По прошествии нескольких дней голод снова заявил о себе, пожалуй, даже с большей силой, чем раньше. Он заставил забыть об отвращении, они тешились воспоминанием о том, как насыщались плотью Либейнона, и тогда голод становился особенно нестерпимым.

Четверо выживших подошли к решению проблемы без сантиментов: в действительности, трое, ибо Элис большую часть времени лежала, равнодушная ко всему. Марион спокойно предложил Томасу, который теперь стал главным, убить Бутса, и это было справедливо. Старший сержант беспокойно зашевелился в своем углу – после бури его опять связали – но ничего не сказал: вероятно, ему подобный исход также представлялся самым логичным.

Предложение вывело из забытья Элис, приподнявшись немного, девушка поддержала его слабым голосом, полным ненависти. Томас колебался. Не в первый раз и, наверное, не в последний ему приходилось хладнокровно лишать человека жизни. Но одно дело – на войне, и совершенно другое то, что они собирались сделать: убить себе подобного, чтобы съесть. Что может быть ужаснее? С другой стороны, сам Бутс убил бы их, не задумываясь, и он обращался с ними, как враг, злейший враг.

Голод разрешил сомнения, и Томас велел Бутсу готовиться к смерти. Несмотря на прошедшие годы, он все еще с содроганием вспоминал мрачные, торжествующие улыбки Мариона и Элис. Выслушав приговор, Бутс ответил свирепой улыбкой. Он попросил Урибе, чтобы ему дали умереть стоя и глядя на море: он не желал получить пулю, словно загнанная в угол крыса. Он встал у борта лицом к океану. Но как только Томас прицелился, Бутс издал душераздирающий вопль, выкрикнул ругательство и одним прыжком перемахнул за борт. Он остался верен себе до конца. Он всплыл единственный раз, отчаянно колотя по воде одной рукой, поскольку второй уже не было. Самая крупная из шести акул раскрыла чудовищную пасть, целиком заглотив голову жертвы, и нырнула.

У городской ратуши мы взяли такси, чтобы доехать до Сантурсе, где намеревались пообедать. Предместье находилось не более, чем в двух километрах от Португалете, но мы уже оттоптали себе ноги. Весь недолгий путь мой друг молчал, погрузившись в свои мысли.

Несчастные кое-как продержались еще сутки, но такое существование превращалось в сплошную муку: с момента катастрофы прошло двадцать четыре дня. Томас носил пистолет за поясом, поставив его на предохранитель, но со взведенным курком и досланным патроном: он ни на грош не доверял чернокожему.

Элис могла скоро умереть, если немедленно не поест. Урибе без труда читал сокровенные мысли Мариона: пришел черед девушки. Но такое решение, естественным образом вытекавшее из предсмертного состояния медсестры, явилось непосильным бременем для Томаса.

Он предложил разыграть в покер, кому из троих придется пожертвовать собой ради остальных. Пистолет за поясом не допускал возражений.

Они усадили Элис, прислонив ее спиной к борту, чтобы она могла следить за партией. Девушка не знала правил игры, поэтому Томас собирался сдать каждому по пять карт в открытую, проигрывал тот, кто получал самую слабую комбинацию. Он оставил в колоде всего двадцать карт – тузы, короли, дамы, валеты и десятки.

Мой друг признался мне, что никогда в жизни он не испытывал такой тревоги и напряжения, чем тогда, в тот самый миг, когда по одной сдавал карты на три руки, выкладывая их на расстеленный брезент. Справа от него находилась Элис, слева Марион.

Томас перетасовал колоду и начал сдачу: туза – Элис, короля – Мариону, другого короля – себе. Вторая карта: десятку – Элис, еще десятку – Мариону, даму – себе. Третья карта: туза – Элис: пара тузов, валета – Мариону, даму – себе: пара дам. Четвертая карта: десятку – Элис: две пары, туза – Мариону: хорошие шансы образовать стрит, короля – себе: две пары, уступающие по достоинству двум парам Элис…