Марлон Брандо - Тигр Железного моря

Обычно, столкнувшись с рифами Пратас, судно ударялось о них не единожды: после первого удара его подбрасывало и швыряло с одного рифа на другой. Даже джонка из железного дерева могла за короткое время развалиться на части, и, хотя спасение было всего в нескольких ярдах, команда, как правило, либо разбивалась о рифы, либо тонула.

— Я успею выпрыгнуть за борт прежде, чем джонка ударится о риф. Я выживу в этом безумном и глупом приключении, — пообещал Энни воющему ветру, наблюдая сквозь мутную влагу, как мадам Лай привязывала себя веревкой к бизани, не обращая никакого внимания на обреченного гуайло.

А ее «глаз ума», широко расставив босые ноги, кричал по-китайски в люк:

— Выровняй руль!

— Выровнял.

— Держи прямо вперед!..

Джонка прошла сквозь подошву последней волны, а следующая уже должна была разбить ее о риф.

«Ну что ж, пора», — сказал себе Энни и приготовился прыгать, так как судно должно было врезаться в риф со скоростью волны — примерно тридцать узлов. Это — верный конец. Но как только черная громада рифа выросла перед носом джонки и Энни по креплениям на пушке взобрался на борт из тикового дерева, он вдруг почувствовал, как его поднимает, словно лифт отеля «Уолдорф-Астория». Вздымающаяся волна возносила джонку все выше и выше. Энни покрепче вцепился в борт, прыгать не стал, ведь малый он был все-таки сообразительный. Волна шла вверх, поднялась над рифом, а вместе с ней и «Железный тигр». Нос джонки нырнул вниз и разрезал волну пополам; джонка сделала рывок вперед и тут же с глухим скрежетом ударилась плоским килем об относительно гладкую макушку рифа. Содрогнувшись от носа до кормы, корабль погрузился в облако брызг, которые вскоре рассеялись.

Энни посмотрел на блестящую поверхность рифа, на которую судно приземлилось своим широким днищем. Джонка медленно, но сильно раскачивалась из стороны в сторону, дрожа, как живое существо.

Энни испытывал жуткое чувство, словно глядел в разверзшуюся бездну. Казалось, что стоны корпуса судна доносятся откуда-то издалека. Нос задрался кверху, к чистому небу. Вокруг были пустота и море. Голова Энни непроизвольно повернулась, и он увидел Лай Чойсан, которая свисала с опоры, как лемур с лианы. Она тоже смотрела назад, и ее вопль оповестил о том, что огромная, как дом, волна взметнулась вверх по черной стене рифа, чтобы, плюясь пеной, обрушиться на них.

Энни пригнулся и обеими руками ухватился за фальшборт в тот момент, когда гребень волны упал на них с высоты тридцати футов. Энни бросило на палубу, а огромная волна рассыпалась на множество волн поменьше, и они, чуть приподняв джонку, понесли ее вперед по плоской поверхности рифа, а затем, подняв, как скорлупу кокоса, сбросили с рифа. Джонка покачалась в воздухе и осела в белую пену.

Волны, разбегаясь, несли джонку через лагуну, прочь от кипевшего вокруг хаоса. Внушительных размеров судно вращало и кружило, как игрушку. По обоим бортам, плюясь брызгами, мелькали «головы негров». Впереди оказался канал. Его более спокойные волны подхватили фактически неповрежденную джонку, а ветер выл и метался среди мачт, как бы не желая отпускать ее.

Энни поднялся на ноги. Капитан Ван, похоже, сильно ушибся. Морщась от боли, он с нескрываемой гордостью посмотрел на свою госпожу. Опутанная веревками, с развевающимися волосами и в черной одежде похожая на попавшую в сеть летучую мышь, она смеялась, как все китайцы, слишком громко. Непривычный западный человек мог принять такой смех за истерику. Ее служанки рядом не было. Как потом выяснилось, ее швырнуло под леерное ограждение полуюта, и она упала в люк рулевой рубки. Но Лай Чойсан никогда не расстраивалась из-за подобных «мелочей». Энни безумно полюбил ее и так же безумно желал убить!

С севера дул влажный теплый ветер — все, что осталось от Железного урагана. Этот ветерок походил на северо-восточный муссон.

Мадам Лай зачесала назад мокрые волосы. Она показала на оставшийся позади риф, над которым они пролетели; на чистое пространство лагуны, куда их скинуло; на канал глубиной три морские сажени, ставший для них спасительным убежищем.

— Здесь, — сказала мадам Лай, — во время сильного шторма проходить на джонке брат моего отца. Много-много лет назад. Он сделать это прежде всех остальных. Это место называется «Ворота Свирепого моря». Сегодня я тоже здесь прошла. — Говоря это, она сияла от гордости.

Команда восторженно кричала, радуясь одержанной победе. Некоторые даже пели.