Кадзуо Исигуро - Художник зыбкого мира

Мой зять, похоже, хотел еще что-то сказать, но тут Итиро, протянув руку через стол, в очередной раз выразительно постучал пальцем по бутылке сакэ. Таро тут же повернулся к нему:

— Ах, Итиро-сан, вас-то нам и не хватало для нашей дискуссии! А ну-ка, скажите, кем вы станете, когда вырастете?

Мой внук некоторое время молчал, не сводя глаз с бутылки сакэ, потом недовольно глянул в мою сторону, но тут мать тронула его за плечо и шепнула:

— Итиро, дядя Таро задал тебе вопрос. Ответь ему, кем ты хочешь быть.

— Президентом «Ниппон электрик»! — громко заявил Итиро.

Мы дружно рассмеялись.

— Ну и ну! А вы уверены, что именно «Ниппон электрик», Итиро-сан? — спросил Таро. — Может быть, вам лучше возглавить нашу компанию, «Кей-Эн-Си»?

— Нет, «Ниппон электрик» — самая лучшая компания в мире!

Мы снова рассмеялись.

— Ах, как это печально для «Кей-Эн-Си»! — воскликнул Таро. — Ведь вы, Итиро-сан, — как раз такой человек, который через несколько лет нашей компании будет просто необходим!

Этот шутливый разговор, похоже, отвлек Итиро от мыслей о сакэ; он веселился вместе со всеми и громким хохотом старательно поддерживал взрослых, стоило им начать над чем-то смеяться. И лишь под конец ужина мой внук как бы невзначай спросил:

— А что, сакэ вы уже допили?

— Да, бутылка пуста, — сказала Норико. — Но, может быть, Итиро-сан соизволит выпить апельсинового сока?

Но Итиро очень вежливо и с большим достоинством отверг данное предложение и снова повернулся к Таро, который что-то ему объяснял. Несмотря на внешнее спокойствие Итиро, я остро чувствовал, как сильно он разочарован. Меня вдруг охватило раздражение: неужели Сэцуко так трудно проявить чуть больше понимания к чувствам своего сына!

Лишь через час у меня появилась наконец возможность поговорить с Итиро наедине — когда я зашел в маленькую комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Свет у его постели еще горел, но Итиро уже лежал под одеялом на животе, сонно прижавшись щекой к подушке. Я выключил свет и обнаружил, что сквозь неплотно закрывающиеся жалюзи в комнату просачиваются лучи света из окон дома напротив. Было слышно, как в гостиной над чем-то смеются мои дочери. Я опустился на колени рядом с Итиро, и он спросил у меня тихонько:

— Дед, а тетя Норико совсем пьяная?

— Вряд ли. Ей просто весело, вот она и смеется.

— Нет, она, наверно, все-таки пьяная. Тебе не кажется?

— Ну, может быть, совсем чуть-чуть. Хотя в этом нет ничего плохого.

— Женщины совсем не умеют пить сакэ, верно? — И он хихикнул в подушку.

Я тоже засмеялся и сказал:

— Знаешь, Итиро, ты не расстраивайся, что сегодня так получилось. Какая разница, сегодня ты попробуешь сакэ или завтра. А скоро ты станешь совсем большим и сможешь тогда пить столько сакэ, сколько захочешь.

Я встал и подошел к окну, надеясь поплотнее закрыть жалюзи. Я несколько раз раскрыл и закрыл их, но пластинки прилегали неплотно, и на стены и потолок комнаты по-прежнему падали яркие полосы света.

— В общем, Итиро, я думаю, тебе действительно не стоит огорчаться, — снова сказал я.

Он ответил не сразу. А потом вдруг прошептал:

— Это ты, дедушка, не расстраивайся.

— Я? А я-то почему, Итиро?

— Ты не расстраивайся, дед! А то будешь расстраиваться и уснуть не сможешь. Старым людям нужно как следует спать, не то они заболеть могут.

— Ах, вот оно что! Ну, тогда понятно. Спасибо за заботу. Обещаю тебе, дорогой, что ни за что не буду расстраиваться. Но и ты тоже не расстраивайся. Ведь и впрямь — из-за чего тут расстраиваться-то?

Итиро промолчал. Я предпринял еще одну попытку как следует закрыть жалюзи. Потом сказал:

— Но если бы ты, Итиро, сегодня действительно потребовал, чтобы тебе обязательно дали попробовать сакэ, то я бы взял бутылку и налил тебе капельку. И все же я думаю, что на этот раз мы с тобой правильно поступили, позволив женщинам настоять на своем. Их ведь тоже из-за пустяков не стоит расстраивать, верно?

— Иногда дома, — сказал Итиро, — папа хочет что-нибудь сделать, а мама говорит, нельзя. Иногда даже папа с мамой не может спорить!

— Вот как? — со смехом удивился я.

— Так что ты, дед, не расстраивайся.

— А нам обоим не из-за чего расстраиваться! — Я отошел от окна и снова опустился на колени возле его постели. — А теперь, Итиро, постарайся все-таки уснуть.

— А ты, дед, останешься у нас ночевать?

— Нет, я скоро домой пойду.

— А почему ты не можешь здесь остаться?

— Здесь места мало, Итиро. Ты вспомни, какой огромный у дедушки дом, — и он там совсем один живет.