Кадзуо Исигуро - Художник зыбкого мира

— Сомневаюсь, — усмехнулся я. — Но маму твою и тетю Норико он вполне напугать может.

Это страшно развеселило Итиро, он громко расхохотался, перекатился на спину и, продолжая хохотать, крикнул в потолок:

— Маме и тете Норико будет ужасно, ужасно страшно!

— Зато мы, мужчины, ничуть не испугаемся и посмотрим этот фильм с удовольствием, верно, Итиро? Завтра и сходим. Хорошо? И, если хочешь, возьмем с собой женщин и посмотрим, как им будет страшно.

Итиро захохотал еще громче.

— Да тетя Норико сразу до смерти испугается!

— Это вполне возможно, — кивнул я и тоже засмеялся. — Значит, решено: завтра все идем в кино. А теперь, Итиро, давай-ка заканчивай свою картину.

— Тетя Норико очень испугается! Она захочет уйти!

— Возможно. А теперь довольно, Итиро, продолжай работать. У тебя очень хорошо получалось.

Итиро снова перекатился на живот и стал рисовать, но былой сосредоточенности у него уже не осталось. Он продолжал изображать фигурки бегущих в страхе людей, пока они, совершенно утратив форму, не превратились в непонятные закорючки. А вскоре, совсем позабыв о старании и аккуратности, он просто принялся чиркать карандашом по нижней части листа как придется.

— Итиро, что ты делаешь? Мы ни в какое кино не пойдем, если ты намерен и дальше так безобразничать. Немедленно прекрати!

Мой внук тут же вскочил на ноги и завопил:

— Хай ю, Сильвер!

— Итиро, сядь. Ты еще не закончил рисунок.

— Где тетя Норико?

— Она разговаривает с твоей мамой. А ты еще не закончил рисунок. Итиро!

Но мой внук уже скакал прочь из комнаты и во все горло вопил:

— Я — одинокий рейнджер! Хай ю, Сильвер!

Не помню точно, что после этого сделал я сам. Скорее всего, я еще несколько минут посидел в «музыкальной» комнате, глядя на рисунок Итиро и ни о чем конкретном не думая. Со мной в последнее время такое довольно часто бывает. Вскоре, впрочем, я встал и пошел посмотреть, куда разбрелись члены моей семьи.

Сэцуко я нашел на веранде; она сидела в одиночестве и смотрела в сад. Солнце светило еще довольно ярко, но уже сильно похолодало, и Сэцуко, заметив меня, передвинула один из футонов на солнечное пятно, приглашая меня присесть.

— А мы свежий чай заварили, — сказала она. — Хочешь чая, папа?

— С удовольствием, — сказал я, и она налила мне чая, а я тем временем тоже оглядел наш сад.

Несмотря на ущерб, нанесенный войной, он отлично восстановился, и в нем по-прежнему можно узнать тот сад, который около сорока лет назад посадил сам Акира Сугимура. В дальнем его конце, ближе к ограде, я заметил Норико и Итиро, рассматривавших что-то в зарослях бамбука. Этот бамбук, как и почти все прочие растения, Сугимура в свое время уже взрослыми перенес в свой сад из разных других мест. Говорят, что он часто ходил по городу, заглядывая за садовые ограды, и предлагал внушительные суммы тем, у кого замечал куст или дерево, которые хотел бы пересадить к себе. Если это правда, то растения он подбирал с редкостным умением и вкусом, достигнув в итоге поистине восхитительной гармонии, которую по мере сил стараюсь поддерживать и я. Все растения в саду кажутся выросшими здесь самым естественным образом; ощущается лишь самый легкий намек на его искусственное происхождение.

— Норико всегда так хорошо ладит с детьми, — заметила Сэцуко, поглядывая на сестру и сына. — Итиро в нее прямо-таки влюбился.

— Итиро — отличный парень, — сказал я. — Совсем не такой робкий, как многие дети в его возрасте.

— Надеюсь, он не причиняет тебе особого беспокойства? Он иногда бывает таким упрямым! Прошу тебя, брани его, не колеблясь, если он станет тебя раздражать.

— Он ничуть меня не раздражает. Мы отлично ладим. Например, мы с ним только что занимались рисованием.

— Правда? Я уверена, что ему очень понравилось.

— А еще он разыграл для меня пьесу собственного сочинения, — прибавил я. — У него на редкость выразительная мимика.

— О да! Он часто и подолгу так играет.

— А он что же, свой собственный язык придумал? Я все прислушивался, да так ни слова и не понял.

Дочь засмеялась, смущенно прикрыв рот рукой.

— Он, наверное, в ковбоев играл. Когда он играет в ковбоев, то всегда пытается говорить «по-английски».

— По-английски? Невероятно! Так вот, значит, что это за язык!

— Мы однажды водили его в кино на американский фильм про ковбоев. И с тех пор он этих ковбоев просто обожает. Пришлось даже купить ему ковбойскую шляпу с широкими полями. Он убежден, что те смешные звуки, которые он издает, это и есть настоящий ковбойский клич. Странновато звучит, наверно.