Александр Торопцев - Охрана

Касьминов неуклюже повел плечами и, неопытный в таких делах, напрямки спросил:

– Сергеич, ну как сына моего возьмешь, обещал, а?

Прораб уже отошел от машины, остановился у калитки, вздохнул, сморщился, почесал бороду, почти купеческую, стриженную недавно под трехнедельную, и медленно протянул:

– Два дня в неделю он учиться будет? По выходным будет работать? Дней двадцать в месяц наработает?

– Наработает, Сергеич, наработает!

– А летом больше?

– Больше, больше. Ему двадцать лет. Пахать да пахать.

– 250 долларов могу положить ему в месяц. Если работать будет, – сказал Сергеич и двинулся к калитке. – А там посмотрим.

– Так пусть завтра и выходит, а?

Вопрос нужно было решать незамедлительно, черт с ней, с электричкой, на вокзале пивка можно попить пару часов.

– Куда ты гонишь? Он же на днях диплом получил. С первого июля начал бы.

– Пусть работает, а?

– Ладно, к вечеру дело пойдет, поговорим. Ты сегодня на смене?

– Со смены. Тебя ждал. Но если надо, я до вечера подожду. Ему работать надо, понимаешь?

Сергеич опять почесал бороду и резанул по воздуху рукой:

– Пусть завтра приезжает к семи тридцати.

– Спасибо, Сергеич! – крепкой была рука у Касьминова, даже после аварии. Сергеич аж скривил лицо, хотя сам не из хлюпиков.

Счастливым человеком был в эти минуты Николай. Двести пятьдесят долларов в 2000 году – это даже не 400 долларов в 1996 году. Это же здорово!

Стараясь не бежать от радости, с гордым видом шел майор по холлу, отсчитал шесть ступенек перед лифтом, повернул налево, поднялся еще на пять ступенек и направился тем же гордым аллюром в комнату отдыха.

Хорошо закончилась смена. Душа радуется, сердце бьется бурно, ничего не боясь. Переоделся он, не торопясь, взял сумку и подался на Белорусский вокзал. Там, у какого-то ларька, взял крытый стограммовый стаканчик «Привета», бутылку «Жигулевского» и самый дешевый бутерброд. Спешить некуда. Целых два часа тридцать минут до электрички. А радость большая. Двести пятьдесят долларов на дороге не валяются. Сейчас охранники в конторе получают на круг меньше двухсот долларов. У него с пенсией едва-едва получается двести пятьдесят.

Пиво Николай не очень любил. Но на второй стаканчик «Привета» денег не хватало. Даже без бутерброда. А он без закуски вообще не любил пить, четко выполняя отцовский наказ.

Медленно, за три раза, мелкими глотками запивая водку самым дешевым в ларьке пивом, прикусывая бутербродом, посматривая по сторонам, растянув удовольствие на час, Николай опорожнил стаканчик и пиво и побрел на перрон. Была у него бесплатная газета «Метро» – на полтора часа чтива – и дешевенький кроссворд. В охране он полюбил это дело, кроссвордное.

Шел Касьминов на перрон и радовался. Вдруг кто-то положил ему руку на плечо сзади. Он оглянулся, блаженно улыбаясь. Перед ним стоял высокий милиционер с безразличным, не пойми какой национальности лицом. Ментовской национальности, скажет чуть позже Касьминов приблизительно на этом же самом месте.

– Ваши документы! – потребовал милиционер равнодушно.

– У меня только водительское удостоверение, – улыбнулся послушный, законов почти не нарушавший Касьминов, доставая документ из сумки.

Это хорошо, что он не взял с собой в тот день другие документы. Удостоверение инспектора охраны, например.

– Пройдемте! – коротко скомандовал счастливому бывшему майору действующий младший сержант милиции.

– Куда? Я же домой еду! Электричка через час. Даже меньше, – соврал Николай, о чем-то нехорошем догадываясь. А врать он, надо сказать, и в детстве не любил, отученный от этого дела отцовским ремнем.

Младший сержант промолчал. Касьминов, все еще очень счастливый, но уже без водительского удостоверения, поплелся за высоким ментом к светло-коричневой, давно состарившейся милицейской машине, прародительнице «Газели». Касьминов был почему-то спокоен. Высокий милиционер открыл дверцу кузовка, рукой пригласил задержанного войти туда, сам одновременно открыл дверь кабины и отдал сидевшему там старшему сержанту водительское удостоверение Николая, неловко втиснувшегося в зарешетчатый кузовок с низкими сиденьями вдоль стен. Долго на таких сиденьях не высидишь. Колени заболят. Да и вообще душно здесь, за решетками.

«Наверное на чеченцев облаву устроили, – подумал задержанный. – Сейчас разберутся и поеду домой, сына да жену порадую. С чеченцами, конечно, разобраться надо. Слишком уж они…»

Через пару минут дверь кузовка открылась. Касьминов приподнялся, хотел выйти («Быстро разобрались, что к чему, молодцы. Всегда бы так», – почему-то подумал при этом), но дорогу ему преградили двое в штатском. Один из них был явно не трезвый. Причем с лицом очень русской национальности. Касьминов осел. Еще через пару минут кузовок был загружен все теми же лицами русской национальности, слегка или не очень слегка поддатыми. Всякое в жизнь бывает, однако.

Читать дальше