Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

Это элиту обидело. И она в ответ запретила усыновление американцами российских детей-сирот, в том числе инвалидов. Почему это важно кому-то, кроме самих сирот и их потенциальных приемных родителей? С какой стати, если одна страна до такой степени обиделась на другую, российские космические ракеты продолжают использоваться американцами? Российский титан идет на американские «Боинги»? Российско-американское сотрудничество в области урана расширяется? И, наконец, американские войска продолжают использовать базу в Ульяновске на транзите из Афганистана? Или там есть то, чего нет в вопросе о сиротах: серьезная финансовая составляющая? Секрет Полишинеля…

По крайней мере, к евреям все это уже не имеет отношения. Хотя решение американского суда о ежедневном штрафе в 50 тысяч долларов в пользу Хабада, пока Россия не вернет этому религиозному движению библиотеку Шнеерсона, напоминает о временах холодной войны. Не исключено, что в какой-то форме отказ в будущем еще вернется в отечественную политику. Тем более что в этом мире, согласно законам политической эволюции, все идет если не по кругу, то, по крайней мере, по спирали.

Но пока уехали все, кто и куда мог. Некоторые, как Мушинский, интегрировались в новом мире. Но он был человеком редкостных организационных талантов. И еще в России успел обустроить для первого израильского посла, Арье Левина, здание вновь открытого посольства. Другие не очень. Третьи совсем никак. И многие из них, в конце концов, из Израиля уехали. Благо мир все-таки круглый.

Самый известный из отказников, Натан Щаранский – Толик Щаранский, как его называли знакомые по Союзу, сделал карьеру, возглавив Еврейское агентство для Израиля, Сохнут. Большую бюрократическую структуру с большим бюджетом и полномочиями. И не использовал ничего из того, что оказалось в его ведении. Ни для русских евреев в самом Израиле. Ни для тех, кто остался в республиках бывшего СССР. Включая субботников из Высокого и других сел, которым израильская бюрократия перекрыла въезд в Израиль.

Как ему самому в свое время – выезд. Только ему перекрыла советская. Хотя насчет субботников он много чего много кому обещал. Как делал на протяжении всей своей карьеры. Но таков уж закон жанра. Сначала человек борется с системой. Потом становится частью системы, пусть даже другой и в другой стране. И с удивительной скоростью превращается в такого же, как те, с кем он боролся. Ему самому это незаметно. Но по мнению сторонних наблюдателей, которые знают его не один десяток лет, был он человеком. А стал – полным… На иврите это будет «хара». Тоже хорошо звучит. Ну да ладно. Не на Щаранском клином свет сошелся.

Когда в мае 1990-го в Нью-Йорке в отеле «Плаза» окончательно выживший на старости лет из ума мультимиллионер Джозеф Грусс дарил ему, герою-отказнику, смело критиковавшему израильскую бюрократию и бездушный Сохнут, чек на двадцать миллионов долларов, автор эту процедуру с интересом наблюдал. Будучи гостем Милтона Граллы. Замечательного мужика. Миллионера, щедро помогавшего евреям – в том числе из ХАМЫ, которая их и познакомила. Родом из рабочей семьи. Бывшего журналиста, разбогатевшего на узкоспециализированных журналах. Часть года проводившего в Форт-Ли, с видом на мост Вашингтона и верхний Манхэттен. А зиму – в Бока-Ратоне, во Флориде. Вместе с другими пенсионерами, «снежными птицами», как их там называли. Милтон после продажи принадлежавших ему изданий неплохо заработал. То ли 70, то ли 80 миллионов. Но остался простым, гостеприимным и общительным парнем.

Так вот, наблюдая из-за традиционного для американских еврейских застолий лосося-гриль со шпинатом и полулимоном в аккуратной сеточке – выжимать, Грусса, Щаранского и чек, автор, помнится, мельком задумался, будет ли толк. Не для самого Щаранского – тут толк был. Для дела. За которое герой боролся. И сидел. Сегодня, почти четверть века спустя, можно констатировать: толку не было.

Партия «Исраэль ба-Алия» – Ибалия, как ее с характерным русским юмором звали репатрианты, была. Вырванное из рук религиозных конкурентов из партии ШАС израильское МВД было. Министерские посты, фракция в парламенте были. А толку не было. Потом деньги кончились. От соратников никого рядом не осталось, кроме пресс-секретаря и личного помощника. И хоть тресни. Пока сидел, был фигурой. Символ эпохи, туда-сюда. Борьба за права человека вообще и его личное право на выезд в Израиль в частности. А потом весь пар ушел в свисток.