Дейв Эггерс - Голограмма для короля

— Тебе ничего, что я все время болбочу? — спрашивала она; ничего, ничего, отвечал он.

Они гуляли по джунглям, и она строила планы — выходило, что она хочет спасать мир.

— Нет-нет-нет! — сказала она. — Наоборот. Это пускай головотяпы развлекаются. У меня все гораздо серьезнее.

Ее бесило, что талантливые неравнодушные люди тратят время на ерунду, на мелочи, на банальности. Ее клинило на правах животных. Беспокоили ее не столько панды и киты, сколько люди, стерилизующие кошек и спасающие хомячков.

— Ладно, пожалуйста, относитесь к ним хорошо, — ярилась она, имея в виду животных. — Но столько тратится денег, адвокаты, реклама, протесты — и все из-за лабораторных кроликов и крыс! Эту бы энергию да на спасение голодных!

Алан кивал. Он не подозревал, что тут либо то, либо другое. Так она об этом и говорит! Расходуешь энергию на ерунду — тормозишь прогресс в важных вопросах. Ее ум, ее энергичность восхищали Алана, — правда, не восхищала злость. Руби раздражало постоянство глобальных кризисов; она считала, их разрешение всегда не за горами. Она писала письма сенаторам, губернаторам, крупным чиновникам МВФ. Требовала, чтоб Алан все это читал, а сама сидела напротив с улыбкой откровенно посткоитальной. Всякий раз полагала, что сочинила Великую хартию вольностей. По сценарию, Алан объявлял, что сенатор Икс или Игрек, если не псих, непременно проникнется ее логикой, а между тем пытался как-нибудь умерить ее ожидания.

Но шансов не было. В своих стремлениях — ради мира, ради себя, ради мужа — она половинчатых мер не признавала.

Взревел мотор. Алан обернулся и увидел человека в бульдозере. Рядом еще двое. Приступали к очередному участку набережной.

Быть может, когда-нибудь рабочие ЭГКА станут рассказывать об Алане легенды, занимательные истории о чудном американце, который одет по-деловому, но бесцельно шатается по берегу, прячется за земляными кучами и в пустых котлованах. С ним это не впервые — пытаясь исчезнуть, только навязчивее лезет на глаза.

Вернулся в шатер — молодежь спала в виниловой темноте. Скатал ковер, положил под голову.

Он сидел один на верхней палубе. Дело к полуночи, за звездами неба не видать, пароход тихонько плюхает по узкому протоку, жаркий ветер, костры вдалеке. Руби в поношенной желтой рубашке стояла у перил, Алан подошел сзади. Не успел к ней потянуться, она сама прислонилась к нему. Он обнял ее, она развернулась, и он утонул в ней, и губы ее отдавали пивом. Они добрались до ее каюты и остаток поездки в основном проводили там.

Поженились с головокружительной скоростью, но Алан вскоре заметил, что она смотрит сквозь него. Кто он такой? Велосипедами торгует. Это мезальянс. Алан ограниченный. Он пытался дорасти до нее, расширить горизонты, смотреть ее глазами, но лопатой часы не починишь. Спасительны оказались командировки — всевозможные поездки, новые рынки для «Швинна», и Руби это очень ценила. Поначалу, на Тайвань, в Японию, в Китай и Венгрию, она ездила с ним — и блистала. Она была дьявольски обаятельна, она искрилась. Все успевала посмотреть, со всеми познакомиться. Ослепительная гостья — они там в жизни не встречали таких капризных, любознательных и жизнерадостных американок.

Но Алана она стеснялась. Он не знал и половины тех, кого она поминала, — диссидентов, философов, вождей в изгнании. За столом он искал какого-нибудь промышленника, кого-нибудь из мужей, чтоб имел некое представление о профсоюзных ставках и сроках поставок и никакого — о потенциале гражданского общества в Шри-Ланке. Иногда ему везло, и они с промышленником вместе прятались от блеска идеалистов, споривших о частностях не пригодных к осуществлению планов и не подлежащих финансированию мандатов.

Тогда-то Алан и понял, что идеальный муж для Руби — какой-нибудь Кеннеди или Рокфеллер. Аристотель Онассис, Джордж Сорос. Богатый, влиятельный покровитель, чтоб отдернул занавес, явил ей власть, показал рычаги и кнопки. Дал денег на ее замыслы. Когда Руби злилась, когда Алан виделся ей палкой в колесах, она била под дых.

— Не бывает никаких «единственных», — как-то раз объявила она. Они ужинали в Тайбэе с поставщиком и его супругой. Женатыми сорок лет. — Это нелогично, что только единственный человек в мире тебе подходит, — сказала она. Выпила не один бокал и теперь с удовольствием рассуждала вслух. — Математика против! С кем оказался ненароком, с тем и будешь.

Открыл глаза в шатре у моря. Молодежь спала. Они думают, он ничто, ноль без палочки. А они в курсе, что он плавал в Рио-Негро с крокодилами? Что однажды утром его чуть на куски не разорвали, и в тот день — единожды за всю жизнь — за него билась только его неизменно жестокая бывшая жена?