Валентин Черных - Рецепт колдуньи. Сборник

— Ни за что, — сказала она себе и улыбнулась ему.

Шаров как будто наткнулся на ее улыбку и спросил:

— Чего надо?

— Ничего, — ответила она.

— А чего улыбаешься?

— Приятно встретить гения, — ответила она. — Женщинам надо говорить, что они замечательно выглядят, а мужчинам, что они — гении.

— Ты правильно поступаешь, — похвалил ее Шаров. — Лесть должна быть грубой — тогда она легче доходит.

Она улыбнулась и разгладила на бедрах почти идеально облегающее ее трикотажное платье. По его взгляду она поняла, что он заметил ее стройную фигуру, ее хорошей формы грудь — не большую и не маленькую, подходящую для всякой мужской руки, как говорила ее мать.

Она вслушалась в стук его стоптанных каблуков. Оглянется или не оглянется? Если бы оглянулся, ритм шагов изменился. Она всегда слышала, оглядывается ли мужчина. Шаров не оглянулся. При точно поставленной цели усилия не должны прерываться, часто повторяла ее главная подруга. Значит, придется приложить усилия.

Ирина Шияк, старший лаборант, крашеная блондинка тридцати двух лет, не уродина, но и не красавица, а таких, как известно, большинство, не могла решить двух проблем: выйти замуж и защитить диссертацию. Два ее последних романа закончились ничем, и она решила отложить вопрос с замужеством и сосредоточиться на защите диссертации, потому что только ученая степень давала необходимую стабильность в ее Институте тонкой химической технологии. Но получить ученую степень с каждым годом становилось все труднее. Проанализировав защиты аспиранток в институте, она пришла к выводу, что им обязательно кто-то помогал. Или отцы, используя свои наработанные годами связи, или любовники — обычно крупные величины в науке.

Ни отца, ни мужа у нее не было. Мать работала на заводе резинотехнических изделий и ничем ей помочь не могла. Правда, некоторые аспирантки сами переваливали эту первую ступень в науке, обычно это были упорные отличницы еще в школе. Она же долго колебалась, кем стать: химиком или медицинской сестрой. Ей нравилось ходить в белом халате, а учителя ее всегда хвалили за ловкие руки, в которых, как известно, особенно нуждаются и химия, и медицина.

Она стала химиком, поступив в «керосинку» — Институт имени Менделеева. Не сразу, конечно. Отработала два года на заводе резинотехнических изделий и поступила как работница завода, в те годы для рабочих были льготы. Теперь она заканчивала аспирантуру, а диссертация не получалась. Нужна была идея.

Она не стала советоваться с матерью. На заводе резинотехнических изделий женщины не спали с мужчинами ни за идеи, ни за деньги. Работа во вредных условиях хорошо оплачивалась, и заводские женщины имели свою рабочую гордость и спали только с теми, кто им очень нравился, или с теми, кому они очень нравились, потому что в конце смены они очень уставали и рано ложились, чтобы рано встать.

Приняв решение, она просчитала возможные кандидатуры, которые ей могли помочь. Выяснилось, что тех, с идеями, совсем немного. Она остановилась на Шарове. Его и держали в институте из-за идей. Шаров числился ведущим научным сотрудником в соседней лаборатории, но его чаще всего прикрепляли к группам, которые заваливали разработки. Он всегда находил выход из безвыходных положений.

О Шарове знали в институте немногое. Что не женат, что отпуск проводит в деревне, что у него нет машины и нет романов в институте. Поговаривали, что он предпочитает продавщиц из универсамов. Осенью он каждое воскресенье выезжал по грибы. Последние годы это стало повальным увлечением. Людей потянуло на природу. К тому же грибы стали подспорьем в рационе питания, с едой становилось все труднее. Еще она узнала, что Шаров сам квасит капусту, варит варенья и маринует огурцы. Пожилая женщина это могла расценить как достоинство, ее же эта информация привела в большую тоску, потому что, как уверяла ее мать, мужчину можно привлечь, только разделяя его привязанности.

Она же ничего не понимала в соленьях и понимать не хотела.

Каждое воскресенье институт выделял автобус для грибников. И она поднялась, как говорится, ни свет ни заря, утром приехала к институту с такими же мужчинами и женщинами.

Как только они вошли в лес, выяснилось, что грибники предпочитают заниматься этим древним промыслом в одиночку. Видя явное неудовольствие Шарова, она все-таки пошла за ним. Некоторое время он не обращал на нее внимания. Потом, по-видимому из жалости, все-таки показал, какие грибы надо брать, а какие не надо. Она была понятливой. В следующее воскресенье Шаров уже молча кивнул ей, и они пошли вместе.