Сесилия Ахерн - Как влюбиться без памяти

— И что это такое?

Он наклонился к табличке.

— А это черешня, ни много ни мало. Представляете, так ее зовут.

— Кстати, я даже не знаю, как вас зовут. В смысле вашу фамилию.

Он помрачнел, веселый блеск в глазах угас, и я поняла, что затронула больную тему.

— Бэзил.

— А, как шоколад, — пошутила я, чтобы поднять ему настроение.

— Или как трава. Базилик.

— Нет, ну вы же знаете этот шоколад, у них еще слоган: «Ешь „Бэзил“, о нем ты грезил».

Это действительно чуть ли не самая известная шоколадная марка в Ирландии, ей уже лет двести, не меньше. Скажи «Бэзил» любому ребенку, и он сразу улыбнется. Однако Адам и не думал улыбаться. Я смущенно добавила:

— Извините, вы, наверное, всю жизнь это слышите.

— Да уж. А где выход из этого парка? — Он, кажется, сыт по горло моим обществом.

У меня зазвонил телефон.

— Амелия, — прочитала я на экране.

— Ну ясно, предложение не состоялось, — равнодушно заметил он. И отошел в сторонку, чтобы дать мне поговорить.

— Да, дорогая, — с некоторой тревогой ответила я. — На том конце раздавались неразборчивые всхлипывания. — Амелия, что случилось?

— Ты была права, — прорыдала она.

— Что?! В чем я была права? — Голос у меня срывался.

Адам отошел от стенда со схемой парка и поглядел на меня. По моему лицу он догадался, что произошло, а я точно знала, о чем он подумал: вот вам и позитивный настрой.

Я бежала по набережной Клонтарфа, и ветер хлестал меня по щекам. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не угодить в лужу, поэтому я прыгала и скакала, как будто преодолевала дистанцию по бегу с препятствиями. Где-то далеко позади неторопливо брел Адам, которому я оставила ключ от квартиры. Я старалась не думать о том, что бросила его одного-одинешенького. Торопливо напомнив ему основные тезисы нашего антикризисного плана, я помчалась в «Последний приют», к Амелии. Сейчас я должна быть рядом с ней.

Амелия сидела в своем любимом кресле в углу зала. Вид несчастный, глаза красные. В другом углу дама в костюме Дракулы, с густо набеленным лицом и нарисованными каплями крови в уголке рта, восседала на высоком стуле, предназначенном для чтецов. Несколько малышей, лет трех-четырех, с ужасом внимали ее истории.

— Они спустились по темной, мрачной лестнице вниз, в подземелье. Факелы на стенах освещали им путь. И там, внизу, стояли в ряд — черные гробы, — зловещим голосом подвывала дама.

Один из детей всхлипнул и бегом бросился к маме. Она одела его, приборматывая что-то утешительное, бросила на даму-Дракулу убийственный взгляд и спешно удалилась.

— Амелия, ты считаешь, это подходящий рассказ? Видишь, как дети реагируют?

Амелия пребывала в полной прострации и видеть могла не дальше кончика опухшего от слез носа. Мой вопрос вывел ее из оцепенения.

— Ты про Элейн? Да, она замечательная, я ее только что наняла. Пошли, надо поговорить.

Мы поднялись на второй этаж, в квартиру, где Амелия жила вместе со своей матерью Магдой.

— Не хочу, чтобы мама слышала, — тихонько сказала она и прикрыла дверь на кухню. — Она была уверена, что он сделает мне предложение. Не знаю, как ей теперь сказать. — И Амелия снова расплакалась.

— Но что случилось?

— Он сказал, что ему дали работу в Берлине и он туда хочет переехать, потому что это открывает хорошие перспективы. Предложил поехать с ним, хотя прекрасно знает, что я не могу. Не могу оставить маму и магазин тоже. Ну как я уеду из страны? Как все брошу?

Пожалуй, решила я, сейчас не самое удачное время, чтобы напомнить ей — магазин попросту сжирает все ее деньги вот уже последние десять лет. Никакого дохода он и близко не приносит, потому что объективно не может конкурировать с крупными сетевыми книжными, где удобный компьютеризированный поиск, огромный выбор книг, да еще и кофе можно попить, если захочется. Амелия и так всегда нервно передергивалась, когда видела, как кто-нибудь читает на планшете. Она старалась изо всех сил, устраивала чтения, встречи с авторами, посиделки клуба книголюбов, но это была безнадежная борьба. Во многом она трудилась в память о покойном отце. Магазин был его любимым детищем, предметом его гордости… его, но не Амелии. И любила она своего отца, но не бизнес, доставшийся ей по наследству. Несколько раз я пыталась напомнить ей об этом, однако Амелия и слушать не желала.

— А если бы и твоя мама тоже переехала в Берлин?

Амелия покачала головой.

— Мама никуда не ездит, она этого не переносит. Ты же ее знаешь, она ни за что не согласится. Ты что — перебраться в другую страну? Исключено!