Патрик Несс - Жена журавля

— Это вечный парадокс, госпожа. Те единственные, кто может освободить нас, вечно слишком добры, чтобы это сделать. — Он отводит назад голову, закрывает глаза и подставляет ей свое бьющееся сердце. — Ну же. Прошу тебя.

Она знает: ей можно не торопиться. Она могла бы растягивать их историю до бесконечности, но она также знает, что ей не выбраться из этого застывшего мгновения, пока их история не закончится раз и навсегда. Вулкан прав, финал здесь может быть лишь один. Как и было всегда.

И поэтому леди рыдает, скорбя глубже, чем могут скорбеть небеса, и ее слезами наполняются океаны.

Вулкан молча ждет.

В конце концов, это совсем несложно. Она протягивает руку и для начала удаляет свою пулю из его сердца. Когда та выходит из него, он заходится воплем от невыносимой боли. Она сжимает пулю в кулаке, а когда опять разжимает руку — пули там больше нет. Он горько оплакивает эту потерю. Она вытирает ему слезы и ждет, чтобы он взял себя в руки, возвращая ему всю любезность терпения, которую он выказал ей только что.

— Госпожа, — шепчет он.

Затем она снова протягивает к нему руку и со вздохом, полным древнейшей скорби, пронзает пальцами его сердце. В ее руке оно тут же превращается в пепел, который уносит ветром.

— Благодарю, — говорит вулкан с облегчением гаснущего огня и умирающей лавы. — Спасибо тебе, госпожа.

— Кто же теперь возьмет мое сердце? — спрашивает она, глядя, как он поднимается и застывает, сливаясь с горизонтом и становясь обычной горой.

Возможно, он и ответил бы ей, но он уже камень.

Рэйчел упала на землю под ноги Джорджу. Он стиснул в объятиях Джея-Пи, оглянулся на Кумико, застывшую, словно камень. И опять прокричал ее имя. А потом еще раз.

Наконец она словно очнулась:

— Джордж?

— Аманда в доме! Она пошла нас спасать!

Кумико оглянулась на бушующее пламя.

— Да, — сказала она. — Да, понимаю.

На какую-то секунду она словно расплылась у него перед глазами. Никакого другого слова для этого Джордж подобрать не смог. Он предпочел бы отмотать время назад, нажать на паузу и проверить, нельзя ли назвать это ощущение как-либо точнее, поскольку он ощутил совершенно ясно, что с ней произошло что-то очень важное. Он не понял и никогда уже не смог бы понять, что это было, но именно это секундное расплывание, когда она была одновременно и здесь и где-то еще, и показалось ему финальной точкой их с Кумико истории. И длилась эта секунда, наверное, целую вечность, не меньше.

Но она прошла, не успел он и глазом моргнуть. Кумико вновь стала отчетливой — так же внезапно, как и расплылась, но когда она опустилась перед ним на колени, он почувствовал, что она стала какой-то другой — менее конкретной, словно никакие границы больше не отделяли ее от этого мира.

— Что это было? — спросил он. — Только что…

— Она в безопасности, Джордж, — сказала Кумико. — Аманда цела.

— Что? Откуда ты знаешь? Как ты вообще можешь…

Но она уже поднимала руку — и снова проводила ногтем по коже у себя на груди. Надрез разошелся, рана расползлась…

— Кумико, нет! — прошептал Джордж. — Что же ты натворила?!

Она взяла его голову в ладони. Из ее золотистых глаз струились слезы.

— Однажды ты спас меня, Джордж. А своей любовью спас еще раз.

Она приложила губы к его губам. Ее поцелуй был вкуса шампанского, полета, цветов, заново рожденного мира и мига, когда он впервые увидел ее, а она произнесла свое имя, и все это горело ярко, словно раскаленное солнце, так ярко, что он не выдержал и закрыл глаза.

А когда вновь открыл, ее уже не было.

— Почему ты плачешь, grand-père? — спросил Джей-Пи секунду и еще целую жизнь спустя. — И почему ты голый?

— Она ушла, — не смог не произнести это он.

— Кто?

Джордж вытер слезы:

— Госпожа, которая только что здесь была. Ей нужно было идти. — Он откашлялся. — И твой grand-père из-за этого очень, очень расстроился.

Джей-Пи заморгал:

— Какая госпожа?

— Ни хрен-н-нассе, — пробормотала Рэйчел, сидя на траве и явно пытаясь понять, как и за каким чертом ее сюда занесло.

Посмотрела на горящий дом, потом на Джорджа с Джеем-Пи — и, похоже, окончательно потеряла дар речи.

— Как самочувствие? — спросил ее Джордж.

Рэйчел восприняла этот вопрос очень серьезно и даже прижала подбородок к груди, словно проверяя, бьется ли до сих пор ее сердце.

— Ты знаешь, — наконец сказала она, — по-моему, оно еще есть. — Она встала, чуть покачиваясь, но успешно. — Мое самочувствие пока никуда не делось.