Джонатан Коу - ЭКСПО-58

Взгляды их встретились. Потом Аннеке обхватила ладонями его лицо и поцеловала в губы. Поцелуй был мягким, нежным, долгим. Потом они просто стояли, обнявшись. Мимо проходили припозднившиеся посетители выставки: они исчезали за воротами, оказываясь уже совсем в другом мире, чем этот. Аннеке погладила Томаса по щеке и улыбнулась:

— Вот видишь? В этом нет ничего сложного. Все очень просто.

Когда они подошли к мотелю, Томас все переживал, что Джозеф Сталин не пропустит их вдвоем. Но у Аннеке была идея: от других девушек-хостес она знала, что в заборе есть лаз и им многие пользуются.

Довольно скоро они нашли этот лаз и смогли проникнуть на территорию незамеченными.

…Томас задернул занавески, Аннеке включила лампу на прикроватной тумбочке, но свет все равно был ярким и резким. И тогда Аннеке стянула через голову платье и положила его на тряпичный абажур. Окутанная нежно-бирюзовой дымкой, комната сразу преобразилась.

Томас смущенно посмотрел на полуобнаженную Аннеке — та сидела на кровати и ждала, когда он подойдет ближе. Какое-то время они просто молча сидели рядом, чувствуя, как бегает между ними электрическая дуга счастливого ожидания…

…За окном слышались раскаты грома, в небе вспыхивала молния, но дождь все никак не начинался. Было очень душно. Покрывало давно упало на пол, Томас и Аннеке лежали на кровати обнаженные, горячие, их тела были переплетены.

Томасу опять не спалось. Аннеке тихо дремала, и дыхание ее было ровным и счастливым. Томас так долго желал, чтобы между ним и Сильвией все произошло именно так — не под стыдливым покровом темноты, одеял и простынь, которые словно ограждают влюбленных от неодобрительных чужих взглядов, хотя откуда им взяться в чужой спальне. Да, Томасу не хватало этого праздника неприкрытой наготы и бесстыдства. И вот оно случилось — но только не с Сильвией, а совсем с другой женщиной, которая вовсе не являлась его женой. Для Томаса это было одновременно и потрясением и каким-то радостным прорывом. Если честно, он и сам не ожидал от себя такого! Он повернулся к Аннеке, и его захлестнула волна благодарной нежности к этой женщине, которая отдалась ему так просто и безо всяких оговорок. Действительно, ведь все так просто! Томас коснулся губами ее волос. Почувствовав его дыхание, Аннеке зашевелилась, приоткрыла глаза с сонной улыбкой и крепче прижалась к нему.

— Не спится? — спросила она.

— Пока нет, — ответил Томас. — Но я счастлив.

— Я тоже, — сказала Аннеке и нежно поцеловала его в губы.

Через мгновение она уже опять спала. Какое-то время Томас просто лежал рядом, чувствуя, как мягко вздымается ее грудь. Он просто наслаждался их общей негой и покоем. Наконец, он осторожно высвободился из ее объятий и встал с кровати. Прошел в ванную комнату, почистил зубы. Потом — как есть, голый — присел на унитаз. И даже в этом было что-то раскрепощающее и срывающее всякие условности…

Вдруг раздался грохот, потом — раскат грома, потом — испуганный крик Аннеке. Томас вбежал в комнату. Аннеке сидела в кровати, прижав к себе платье.

— Что случилось? — спросил Томас.

— Я увидела вспышку. Вот там, наверху, — сказала Аннеке, указывая на световой люк.

— Так это же молния.

— Не знаю, наверное. Но оттуда раздался какой-то странный шум — будто что-то упало с крыши. Или кто-то.

Томас натянул брюки и выбежал на крыльцо, всматриваясь в темноту. Ему и впрямь померещились шаги — словно кто-то быстро уходил прочь по дорожке между домиков. Потом все стихло.

Томас еще несколько минут постоял на крыльце, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Потом он подставил ладонь под первые капли дождя. Дождь застучал по крыше все чаще и чаще.

Томас вернулся в домик, запер дверь изнутри и лег рядом с Аннеке. Прикрывшись покрывалом, они только в четыре часа провалились в беспокойный сон. Будильник должен был зазвенеть в семь. Ливень что есть силы хлестал по световому стеклу, а Томасу снились рукоплескания. Слушатели рукоплескали Эрнесту Ансерме. Он стоял спиной к своему оркестру и лицом к залу, отвешивая поклоны…

Благодаря разнице во времени самолет приземлился в аэропорту Лондона в 8.45, то есть на пятнадцать минут раньше, чем взлетел в Брюсселе.

Когда Томас подъехал к своему дому, было уже начало двенадцатого. Обвешанный двумя тяжеленными чемоданами, он подошел к дому, поставил их на землю и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Томас открыл дверь ключом и вошел.