Дэвид Стори - Сэвилл

— О, в сущности, он порядочный пижон, — сказал Торнтон, но без всякого убеждения, словно не берясь передать свое впечатление от Стэффорда. — Блистает во всем, за что бы ни взялся.

— Я в этом особого пижонства не вижу, — сказал Кэллоу и, поморщившись, отвернулся от проходящих мимо школьников.

— Как бы то ни было, он действительно блистает, — сказал Торнтон. — Не знаю, кто его невеста. Но во всяком случае, его родители от нее не в восторге.

— А, — сказал Кэллоу и, возможно, хотел добавить что-то еще, но вместо этого снова поморщился, взглянув на проходящих школьников, и опять отвел глаза.

— Он что, отказывается от Оксфорда? — сказал Колин.

— Не думаю. Невил от очень многого отказывается, но обычно это только прелюдия перед тем, как взяться и сделать. Одно время он говорил, что, может быть, пока останется в армии. Сказал, что выйдет в отставку майором. Наверное, — задумчиво добавил Торнтон, — у него это получилось бы. Ведь Невил такой: стоит ему захотеть, и он добьется. — Он поглядел на шоссе. — А, вон мой автобус! — Он перебежал на другую сторону, помахал им и встал в очередь школьников.

— Я слышал, вы пишете, — сказал Кэллоу. Его бледное лицо чуть потемнело, словно он заговорил о том, что было ему очень близко или причиняло боль.

— Нет. По-настоящему нет.

— Мне говорили, — сказал Кэллоу небрежно, но с заметным облегчением. — Об этом Торнтон упомянул. — Он оглядел поселок, ряды блокированных домов, тянущиеся вверх по склону, мрачную впадину внизу, где торчали копры шахты. — Все-таки скрашивает серость.

— А по-вашему, это все серость?

— Ну, не совсем. Но ведь я не так оптимистичен, как вы.

— Оптимистичен? — Колин посмотрел на него и засмеялся.

— Ведь у меня за спиной уже несколько лет. И не только тут. — Он указал на низкий силуэт школы над гребнем. — Еще в двух. Если у вас нет ничего другого, можно свихнуться.

— Но мне казалось, что вы смирились, — сказал Колин. — Я имею в виду, с необходимостью преподавать тут или в таких же школах.

— А вы смирились?

— Нет.

— Другими словами, — сказал Кэллоу, вновь на мгновение темнея, — предполагаете ли вы остаться тут навсегда?

Он мотнул головой. Уныние поселка, уныние Кэллоу вдруг надвинулись на него. Он почувствовал в Кэллоу разочарование, которое скрывало другое, более глубокое недовольство. Но он еще не понял какое.

— Вы молоды, вы оптимистичны, и у вас еще все впереди, — сказал Кэллоу. Он словно робел перед ним. Вельветовый пиджак, короткая стрижка подразумевали твердость, упорство, даже физическую силу и духовную агрессивность, но его манера держаться опровергала все это.

К остановке подъехал автобус. Его тень упала на них, и Кэллоу вздрогнул.

— Вы поедете? — спросил Колин, двигаясь вместе с очередью.

— Нет, я пойду пешком.

— Вы живете близко?

— У меня тут родственники. Я иногда их навещаю.

Казалось, он ссылается на предлог, который только что придумал. Однако Колин редко видел его по вечерам на остановке.

— Ну, до завтра, — сказал Кэллоу и, ничего не добавив, быстро пошел по тротуару.

В течение следующих нескольких недель он часто разговаривал с Кэллоу. Хотя они ни разу не уехали на одном автобусе — и он так и не узнал, где живет Кэллоу и даже женат ли он, — вниз к остановке они теперь обычно шли вместе. На другой день после первого их разговора, когда он ждал Стивенса у ворот, его друг подъехал на мотоцикле и, заранее отогнув шарф, сказал:

— С твоего разрешения я тебя больше подвозить не буду.

— Конечно, мне вчера не следовало отказываться, — сказал он.

— Если другие люди тебе интереснее, а на меня ты смотришь просто как на источник услуг, то какой мне смысл затрудняться, — добавил Стивенс.

— Как хочешь, — сказал он.

— Наверно, Торнтон распространялся про Стэффорда.

— Да.

— Он мне так и ответил. То есть я его про это спросил, — сказал Стивенс. — Кажется, он женится на твоей бывшей подружке.

— Мне он этого не говорил, — сказал он.

— А я навел справки. — Он прибавил газу, мотор взревел, и между ними проплыло облако сизого дыма. — На твоем месте я бы держался подальше от этих сукиных детей.

— Каких сукиных детей?

— Из школы короля Эдуарда. Они меня измордовали. И тебя тоже.

Он промолчал.

— Если хочешь, я тебя подвезу, — сказал Стивенс. — У меня был скверный день. — Он нагнулся и откинул подножки.

Колин сел в седло. Они покатили под гору. Когда он слез, Стивенс добавил:

— Я бы все это бросил, только у меня ничего другого нет.