Вячеслав Кабанов - Всё тот же сон

Теперь о замечаниях. И за них особая благодарность. Я их понял и сразу принял, но попытаюсь кое-что пояснить, а по тексту, может быть, и оспорить, если получится.

Сначала о «Тазите». Я не назвал бы поэму «слабой». А почему не окончена? Бог весть. Но не из-за надуманности сюжетной идеи. Разве христианская идея — надуманна? Поэма не окончена, но то, что в ней есть, очень важно, это «лелеющая душу гуманность» (Белинский), могущая прекрасно воспитать «юношество» (он же). Об этом «забытом тезисе Белинского», примерно, в 1963–1964 году делала доклад в Онегинском зале Пушкинского музея на одном из научных вторников пушкинист Арусяк Георгиевна Гукасова…

Хотя «Египетские ночи» — это, конечно, да! Но… Здесь отбор жёсток, а потери невосполнимы. Уж очень много у Александра Сергеевича шедевров! Почти всё. И всякая выборка, композиция обречена на обвинения, не подлежащие оправданию.

А то, что после письма к Вяземскому о польском мятеже так и просится «Клеветникам…», уж это точно. Тут возразить мне нечего. Могу только объяснить. Как Вы могли заметить, у книги два составителя. Так вот, первый из них — Ирина Кабанова — была категорически против помещения этого, несомненно сильного стихотворения, поскольку именно сейчас нездоровый и неправильно понятый «патриотизм» и так стал опасным заболеванием нашего общества. Я подчинился и прикрыл зияние литовско-польской темой «Будрыса…» и «Воеводы»…

Когда я прочитал в Вашем письме о «кочующем купце», от которого Татьяна получила Мартына Задеку, я прямо похолодел: как же мы могли допустить такой ляп, ведь за нами не только составление, но и «подготовка текстов»?! А Ваш аргумент неотразим! Зачем же купец будет брать в придачу? Конечно же, он дал! Какая неприятная оплошность…

И я полез для начала проверять. И что же я вижу? В академическом послевоенном десятитомнике —

В отдельном худлитовском, особливом, издании «Онегина» 1959 года — то же. Вы говорите, что ошибки пьяного наборщика кочуют из издания в издание… Но ведь где-то, когда-то ошибка возникла впервые! Беру Полное собр. соч. под редакцией М.А. Цявловского (Academia, 1936–1938) —

Беру издание А.С. Суворина 1887 года — то же. Беру, наконец, отдельное прижизненное, 1837 года, но с цензорским дозволением от 27 ноября 1936 года, издание «Онегина» — тоже «взяв ещё за них!»

И тут я начинаю догадываться, что Вы заметили ошибку не как текстолог, а как логик, то есть догадались об ошибке по смыслу, а не сверяясь с каким-либо источником, но взяли на себя при этом смелость произнести: «Пушкин так и написал»:

Тогда я стал сверяться с Вами по смыслу. Итак, о чём речь? Татьяна гадает по гадательной книге Мартына Задеки…

По-Вашему, купец не «взял», а «дал». То есть, купец заломил цену «три с полтиной», а Татьяне это показалось дорого, она стала торговаться и выудила из купца за ту же цену ещё басни, грамматику, две Петриады и третий том Мармонтеля… Трудно однако представить торгующуюся Татьяну, вытягивающую у купца (офени) для чего-то две (!) Петриады и третий(!) том Мармонтеля… Легче вообразить офеню, который уступил (наконец!) Задеку и Мальвину Татьяне (а ей очень нужен Мартын Задека да и Мальвина, хоть и разрозненная, а всё же дамский французский роман), уступил всего за три с полтиной, но с придачей, то есть взявещё с Татьяны за них(за Мартына Задеку и Мальвину) несколько книжек, уже не нужных Татьяне, а ему очень нужных для его промысла, ибо он бродит от деревни до деревни, от поместья к поместью, а ассортимент пополняет, может быть, только в Москве! Да и возможно ли для купца уступитьтовар, который просят, еще что-то за него дав? К тому же Вы не правы относительно «макулатуры»: именно она и есть для офени — ходовой товар (макулатура и сейчас на рынке самый ходовой товар).

Теперь о грозном Сильвио из «Выстрела», который не убил обидевшего его поручика, и это обстоятельство чрезвычайно повредило ему во мнении молодёжи. В нашем издании так: