Федор Московцев - Под разными именами (сборник)

— Вот… хочу заложить у вас. Сколько дадите?

Работник продолжал молчать.

— Шлем новый, ни разу не надёванный, — поспешил пробормотать молодой человек с полупоклоном, подумав, что надо быть любезнее.

— Мы не сможем принять это, — отчетливо проговорил работник, по-прежнему не отводя своих изумлённых глаз от женственного лица посетителя.

— Так вот… шлем от БМВ, его цена 500 евро… — продолжал Рошаль, немного смутившись и удивляясь недоверчивости приёмщика.

Тот помолчал, как бы в раздумье, потом отступил на шаг назад, и морщась, произнес:

— Если не вернёшь деньги, мы не сможем продать твой шлем, учитывая его расцветку, а особенно изображение ягодиц на затылке, к тому же волосатых.

Рошаль надел шлем на голову и вышел на улицу в решительном смущении. Смущение это всё более увеличивалось. Остановившись, как будто чем-то внезапно пораженный, он воскликнул:

«О боже! как это всё отвратительно! И неужели, неужели я… нет, это вздор, это нелепость! — прибавил он решительно. — И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. Я хотел заложить в ломбарде шлем моего любимого мужчины, жениха, трагически погибшего в аварии…»

Но он не мог выразить ни словами, ни восклицаниями своего волнения.

Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце ещё в то время, как он только шел в ломбард, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей. Он шёл по тротуару как пьяный, не замечая прохожих и сталкиваясь с ними, и опомнился уже на канале Грибоедова. Оглядевшись, он заметил, что стоит подле гей-клуба «Грешники». Из дверей, как раз в эту минуту, выходили двое одетых в женское платье парней, друг друга пошлёпывая и шутливо бранясь. Долго не думая, Рошаль тотчас же вошёл в заведение. Голова его кружилась, и к тому же палящая жажда томила его. Ему захотелось выпить холодного пива, тем более что внезапную слабость свою он относил и к тому, что ещё не опохмелялся. Он уселся в дальнем тёмном углу, за липким столиком, спросил пива и с жадностию выпил первую кружку. Тотчас же всё отлегло, и мысли его прояснели. «Всё это вздор, — сказал он с надеждой, — и нечем тут было смущаться! Просто физическое расстройство! Один какой-нибудь флакон водки, заполировать пивком, затем косячок — и вот, в один миг, крепнет ум, яснеет мысль, твердеют намерения! Тьфу, какое все это ничтожество!..» Но, несмотря на этот презрительный плевок, он глядел уже весело, как будто внезапно освободясь от какого-то ужасного бремени, и дружелюбно окинул глазами присутствующих. Но даже и в эту минуту он отдаленно предчувствовал, что вся эта восприимчивость к лучшему была тоже болезненная».

12 марта 2013 года «Расход по мастям»

У меня нет юридического сознания, но отчётливо вижу, что словесные выделения А.Навального есть не что иное, как состав преступления, предусмотренного ст.282 УК РФ (Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства –

Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации).

Судите сами: народный лойер публично с использованием средств массовой информации совершает действия, направленные на возбуждение ненависти, вражды, а также на унижение достоинства социальной группы жуликов и воров. Налицо нарушение прав человека, не говоря уже о законах Этой Страны .

С связи с чем призываю прогрессивную общественность, Мадонну, Стинга и Бжорк, выступить в защиту угнетённых меньшинств, чьи права попирает А.Навальный, и поддержать угнетённую социальную группу жуликов и воров грантами, митингами, одиночными пикетами, совестливыми репостами, ретвитами и лайками.

22 марта 2008 года «Если можешь не писать — не пиши»

Если человек человеку — волк, то писатель писателю — волчище! Более гадких взаимоотношений, чем в литературном мире, вы не найдёте нигде. Небо и земля по сравнению с эталонной круговой порукой в медицине и милиции. Врачи и милиционеры, конечно, подставляют друг друга ради должностей и привилегий, но никогда не гадят друг другу просто ради удовольствия, а уж перед лицом внешней опасности объединяются, чтобы защитить честь мундира. Рука руку моет — золотое правило.