Лариса Васильева - Бессонница в аду

Его не оставляла мысль, поданная Леонидом, хотелось поехать с Марией куда-нибудь на побережье океана, на острова, сделать ей и себе такой прощальный подарок и уже оттуда организовать ее побег. Хан чувствовал, времени ему осталось мало. «Что же, в одном я уверен — в том, что сам долго не протяну …» Он объявил о предстоящем отъезде в отпуск.

Хан занялся приведением дел в порядок, ему не хотелось оставлять за собой «хвосты», это заняло у него несколько дней. С административными бумагами разобрался быстро, а вот научная работа, хотя и была близка к завершению, но требовала бесконечных доработок, и Хан все откладывал отъезд, ему очень хотелось закончить свое дело. Он был уверен, что пробыв какое-то время на море с Марией, вряд ли сможет вернуться к научной работе. Силы уходят. Время шло и, как ни жаль было, он был вынужден передать все последние разработки своим ученикам, а руководителем последнего эксперимента назначил Павла. Услышав об этом Леонид Сергеевич вскипел было, но потом смирился, не стал обострять ситуацию, лишь бы шеф поскорее уехал. Хан подробно расписал предстоящий эксперимент и все равно беспокоился, то и дело вспоминая о чем-то важном, даже ночью возвращался в лабораторию. В душе он прощался со своим детищем навсегда. Он чувствовал себя все хуже. Вернется ли сюда…

Приступы боли участились, но пока, как и раньше, хуже ему становилось чаще по ночам. Хан запретил Марии говорить об этом кому-либо: он опасался за ее жизнь, боялся, что ее могут убить и приписать убийство ему. Несмотря на ухудшение состояния Хана, они все еще планировали совместный отъезд. Назначили дату отъезда и, хотя до нее было еще несколько дней, Мария с воодушевлением занялась укладкой чемоданов. Она нетерпеливо подгоняла время, полагая, что, главное — уехать отсюда, рассчитывая уговорить Хана не возвращаться, не покидать ее.

За три дня до отъезда, Мария вдруг проснулась ночью и увидела Хана сидящим. Он пристально смотрел на нее, угол рта у него непрестанно дергался, словно он пытался и не мог засмеяться, тонкая струйка слюны змеилась по подбородку…

— Ты кто? — спросил он, грозно хмурясь.

— Милый, это же я, — она схватила его руку, стала тихонько поглаживать ее, такие успокаивающие движения всегда на него хорошо действовали во время приступов.

Но сейчас он вырвал руку.

— Кто тебя подослал?! — речь его становилась невнятной.

— Хан, миленький мой, это же я, Мария! Давай я сделаю массаж, ты, наверно, неудобно лежал, заболела голова, да? — она разговаривала с ним, как с ребенком, и опять взяла его руку, тихонько гладила ее и целовала.

Он снова вырвал руку, злобно глядя на нее, потом застонал и схватился за голову. Мария вскочила, прижала его к себе и начала покачиваться, баюкая, как младенца. Хан затих, потом высвободился, глянул на нее, в глазах у него стояли слезы:

— Ты кто? Не помню… — снова повторил он, но его агрессия исчезла, даже сквозь свое больное, искаженное восприятие окружающего мира, он почувствовал ее любовь и сострадание…

— Мой хороший, мой дорогой, как же помочь тебе? Ну что сделать, чтобы прошла боль?

Она начала массировать ему виски, сама плача от беспомощности. Хан терпел, морщась от боли. Внезапно он очнулся, непонимающе посмотрел на нее, и по встревоженному виду Марии, по ее слезам понял: произошло что-то неординарное.

— У меня был приступ?

— Да…

— Ничего не помню… Ты почему плачешь, я обидел тебя? У тебя такой странный, испуганный вид…

— Ты не узнавал меня…

— Черт, ну вот и все…

Хан понял, что период ремиссии закончился, надо срочно увозить Марию отсюда, и, к сожалению, на отдыхе он не сможет задержаться с ней, иначе, если последняя стадия наступит там, Мария не оставит его, беспомощного и попадет в руки органов, или же он сам во время припадка убьет ее. Значит, надо быстро отправить ее в косметический Центр и вернуться умирать сюда, другого места для этого у него нет. Закончит свои дни здесь, только не руководителем, а беспомощным пациентом, кандидатом в ванну. О своих горьких мыслях Хан не стал говорить Маше, зачем заранее расстраивать ее…

Если бы Леонид Сергеевич знал об ухудшении состояния Хана, он бы облегченно вздохнул и успокоился, проводил их и даже сам помог бы организовать побег Марии. Но он считал, что беременность этой женщины может привести к позитивному сдвигу в течение болезни шефа, ведь положительные эмоции часто благотворно влияют на больных. Не предполагая об ухудшении состояния хозяина, он решил ускорить свою тайную операцию. Сейчас, когда Хан выложил все свои последние расчеты, подробно изложил причины изменений, внесенных в программу, можно было безболезненно убрать его. «Пусть Павел руководит экспериментом, лавры он не получит» — решил Леонид… Олег все дряхлел, явно доживал последние дни, а больше здесь никто не мог помешать.