Лариса Васильева - Три менялы

Очнувшись, женщина почувствовала какую-то тяжесть на голове, автоматически подняла руку и смахнула что-то холодное на землю — по песку метнулась небольшая змейка, скользнула и исчезла среди камней. Матильда не успела отреагировать на это, только дернулась было в сторону, но почувствовала, что ноги стянуты, и в тот же миг увидела, как большая змея, напуганная ее движением, ослабила свои тугие объятия вокруг ног и поползла прочь в узкую щель меж валунами. Матильда содрогнулась от ужаса и гадливости, осторожно вышла из кольца Менял, опасаясь наступить невзначай на ползучую тварь, и, пока шла, время от времени передергивалась от омерзения.

Значит, не только ее тянет сюда, животных тоже. Это было неожиданно. Она задержалась у ручья и тщательно умылась, провела мокрыми руками по волосам, пытаясь смыть ощущение холодного, скользкого, упругого тела змеи.

Менялы учили ее любить себя и весь мир. Давалось это труднее, чем изменения вкуса, слуха и зрения. Спустя несколько дней после посещения, она вдруг замечала, что ее уже не радует красота природы, а повседневные мелочи быта снова раздражают. Опять сама себе казалась некрасивой и тогда шла к Менялам. Но с каждым разом интервалы между посещениями увеличивались. Матильда упорно осваивала новый незнакомый предмет — уроки любви.

Пришло время, когда уроки были усвоены, и она могла бы подарить своему любимому нежность, ласку и всю себя. Ночами мечтала она о ком-то неопределенном, как девочка-подросток в ожидании первой любви. К сожалению, никаких объектов, достойных внимания, поблизости не наблюдалось, да и не достойных тоже.

Менялы изменили ее. Она смогла полюбить себя, потом и чужого ребенка. Наверно, человек может быть счастливым, может любить других только при условии, что он любит и самого себя. Сейчас ее просто переполняла любовь — к миру, к ребенку, к себе.

Как-то после посещения Менял она заторопилась. Пора было возвращаться домой, Вера наверняка уже проснулась. Девочка, и в самом деле, сидела на ступеньках и плакала. Женщина присела рядом с ней:

— Не плачь, милая, не плачь, — обняла она ребенка, а та как всегда спросила:

— А где моя мама?

Маленькое существо доверчиво смотрело на нее.

— Давай, я буду твоей мамой…

— Я хочу мою, — Верочка все же придвинулась ближе, а ее глазки опять наполнились слезами. — Мама меня бросила?

— Ну что ты, птичка моя, конечно, нет, они с папой приедут за тобой, ты немного подожди… Не плачь Верочка, не плачь, — Матильда, как могла, успокаивала ребенка. — Давай мы с тобой немного так поиграем: как будто я твоя мама, а ты моя доченька. Иди ко мне, маленькая.

— Ты будешь мама Вика?

— Нет, мама Тилли…

— Нет, я хочу маму Вику, — заупрямилась девочка, и Матильда сдалась:

— Ну ладно, пусть я буду «мама Вика».

Она обняла малышку, посадила на колени и поцеловала. Верочка притиснулась к ней всем маленьким тельцем и затихла. Ребенку не хватало материнской ласки, а в душе Матильды неожиданно все вдруг перевернулось от нежности, жалости и любви. Вот уж не думала, что сможет полюбить чужого ребенка… С того дня Вера называла ее мамой и больше не вспоминала родную мать. Бог знает, что творилось в душе ребенка: считала ли она, что ее бросили, и обиделась на родителей или просто детская память была еще так слаба, что она забыла их, — неизвестно. Но одно Матильда знала точно: этого ребенка она никогда никому не отдаст и не позволит обидеть. Маленькие слабенькие ручки крепко держали ее сердце, и Матильда в этой Богом забытой глуши с чужим ребенком на руках, вдруг впервые в жизни почувствовала себя удивительно счастливой и спокойной.

В голове все время крутились какие-то строки — Матильда попробовала писать стихи. Написав первое, она долго поправляла его, меняла слова, до тех пор, пока не почувствовала — каждое на своем месте, ничего поменять уже нельзя. Переписала его, оставила на столе, а потом все перечитывала, раздумывая, в самом ли деле у нее получилось стихотворение, удачен ли ее первый опыт?

В начале вынужденного заточения на этом хуторе в лесу время тянулось ужасно медленно, а теперь дни полетели один за другим, ей не хватало времени на все: Матильда занималась хозяйственными делами, ребенком, а в голове рождались новые строки. Ей хотелось бросить все дела, сесть за стол и шлифовать свои стихи, как драгоценные камни. И еще…и еще… совершенно немузыкальная Матильда теперь постоянно напевала.

По ночам начались заморозки, и Матильда поспешила убрать весь урожай, все, что выросло, в подвал. Ведрами таскала морковь, свеклу, лук. Покончив с овощами, решила навести порядок в огороде, стала выдергивать пустые пожухлые кусты. Каково же было ее удивление, когда, выдернув из земли бесплодный помидорный куст, она вдруг увидела повисшие на его корнях крупные клубни — это был картофель. Да, господи, чудны дела твои! Никогда не думала, что картошка маскируется под помидоры. Ну, конечно, «семейство пасленовых» — шевельнулись ну очень глубоко спрятанные познания в биологии. Сколько же тут ее! И она принялась выкапывать куст за кустом. Это оказалось не легче, чем шпаклевать стены: сначала приходилось изо всех сил жать на лопату, чтобы копнуть поглубже, поддеть каждый кустик, отвалить его в сторону, а потом наклониться и собрать картофелины в ведро да еще пошарить рукой в земле, проверяя, не остались ли там оторвавшиеся клубни? Кто бы мог подумать, что это такая тяжелая работа, и какое счастье, что она познакомилась только с уборкой, а если бы пришлось осваивать весь процесс с самого начала, с посадки?! Ужас! К концу дня она не могла разогнуться. А как тяжело было носить в подвал полные ведра! Верочка, помогая ей, носила по две-три картофелины в игрушечном ведерке. Уборка картофеля растянулась на две недели — то спина болела, то дождь пошел. Но Матильда справилась и с этим. Она была убеждена, что когда-нибудь будет со смехом вспоминать свою крестьянскую жизнь.