Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад

– Но как она догадается, что нужно сжечь картину? – вдруг спохватился Художник. – Она никогда не притрагивалась к моим работам, даже из мусора доставала те, что я выбрасывал. Все говорила, что я стану великим художником, и тогда эти мои эскизы она продаст на аукционе за огромные деньги.

– Смешно, – сказал Франсис. – Ты можешь все, я не устану тебе это повторять. Попросишь ее, когда в очередной раз будешь там, с ней.

– Но я ее просил не трогать картину! – Художник чуть ли не плакал. – Она просто не поверит моей просьбе, не воспримет ее, подумает, что это какая-то нелепость.

Франсис ударил кулаком по креслу.

– Получается, что сохраняя картину, она думает, что делает доброе дело, но на самом деле подписывает себе приговор, – сказал старик медленно и тихо, выделяя каждое слово и то и дело делая паузы, чтобы все взвесить. – Знаешь, что-то мне подсказывает, что она обязательно найдет того человека, который ей поможет.

– И кто это будет?

– Ты мне говорил, что она обещала тебе помочь, говорила, что ищет или даже уже отыскала того, кто это сделает, – Франсис щелкнул пальцами. – Выходит, что тебе нужно объяснить все не жене, а тому человеку, кто ей будет помогать.

– Да, я как-то не придал этому значения. А если это окажется обманщик и шарлатан? Таких ведь много, больше, чем ты себе можешь представить, – Художник развел руками. – Что тогда? Я буду беспомощно сидеть здесь, а они будут охотиться на мою жену и на дочку?

Старик ничего не ответил, только покачал головой, встал и направился вниз.

X

Евгений был в стационаре клиники уже неделю, даже больше. За это время его успели осмотреть все врачи, которых Александр Александрович только мог попросить это сделать. Как известно, в самых серьезных случаях мнению одного или даже двух-трех врачей доверять нельзя. Чем больше мнений, тем выше шансы, что среди них окажется хотя бы одно, дающее адекватную оценку перспектив.

Никогда еще Мария не жила такой жизнью: разрываясь между дочкой и мужем, она пыталась разделить себя между ними поровну. Зная, что Евгений не позволил бы делать что-то для себя в ущерб дочери, она пыталась оправдаться за то, что все-таки вынуждена проводить ночи не дома, а в клинике. Она вышла на работу. И хотя она как обычно была приветлива со всеми пациентами, главным для нее сделался тот, что находился по коридору налево, в самой дальней палате реанимации.

В свой обеденный перерыв, схватив на ходу бутерброд и выпив чашку чая, Мария бежала в палату к мужу.

– Ты снова здесь? – в дверях палаты появлялся Александр Александрович. – Бегом в комнату отдыха и отдыхать! Я понимаю, конечно, что это твой муж, все прекрасно понимаю, и как врач делаю все, что могу. Но ты медсестра, на тебе даже большая ответственность часто, чем на враче. А ты вместо отдыха… Короче говоря, не выводи меня и Женю из себя, я знаю, что он меня сейчас поддерживает, просто стесняется это сказать вслух. Бегом в комнату отдыха! Тебе еще до вечера работать, а ты уже раскисаешь! Бегом, я сказал!

Мария нехотя вышла и пошла по коридору. Какая-то женщина стояла на первом этаже у входа и смотрела на нее. Она была еще не старой, но выглядела довольно странно, так, как выглядят женщины в далеких деревнях где-нибудь на Крайнем Севере. Укутанная в серый ватник и платок, она провожала взглядом Марию и что-то нашептывала. «Какие-нибудь родственники, – подумала Мария. – Плевать, Александр Александрович прав, у меня перерыв, не буду отвлекаться, сейчас девчонки придут и все объяснят».

Хлопнула дверь – и женщина, смотревшая Марии вслед, осталась в коридоре. В комнате отдыха не было никого, лишь кто-то был в раздевалке и гремел электрическим чайником, который никак не удавалось поставить на место, на подставку. Мария сидела у окна и смотрела на улицу. Ей хотелось забыть обо всем и просто тихо плакать, стараясь залить слезами все, что накопилось за эту безумную неделю. Ее убивало ощущение беспомощности – полнейшей, когда все медицинские знания и опыт превращаются в ненужный и бездейственный груз фактов. Когда речь идет уже не о здоровье, а о жизни. Когда уверенность в себе и в будущем сменяется робкой попыткой не потерять уверенность хотя бы в настоящем.

Не только Мария мучилась раздумьями и пыталась разобраться в том, что происходит. Человек, к которому она обратилась за помощью, тоже ощущал на себе всю сложность обстоятельств. По правде сказать, Мария уже забыла о том, что она к нему обращалась. Просто забыла – и все. За чередой забот, проблем, волнений за мужа и попытками скрыть от Аленки реальное состояние дел. Обратилась, он ее выслушал, обещал позвонить на следующий день или через день – не позвонил. Пускай, такое бывает, ошибка вышла, оказался таким, как и все остальные оккультные дельцы. Спасибо, что хотя бы не взял денег – они сейчас далеко не лишние.