Фред Стюарт - Век

Ник осознал, что его закапывают в канаве заживо. Он попытался сесть, пытался бороться, но тело больше ему не повиновалось. Он перестал сопротивляться и стал думать о жене и сыне.

Им понадобилось почти десять минут, чтобы закопать его полностью. Онемевший от ужаса Рид увидел, как один из японцев с размаху воткнул штык в свежую землю. Напоследок.

Охранники вернулись на дорогу.

Колонна тронулась, и Рид в последний раз оглянулся на могилу своего друга. От того, что он увидел, и от бессильной ярости он чуть не сошел с ума.

Правая рука Ника высунулась вверх из грязи. Какой-то момент она будто пыталась ухватиться за солнечный луч.

Потом замерла.

Николас Виктор Кемп вовремя срыгнул, когда его мать, двоюродные бабушка Барбара и дедушка Моррис закончили песенку. Габриэлла обняла и поцеловала его, а потом положила обратно в кроватку. Все они собрались в гостиной «Каса дель Мар». Потом, препоручив ребенка заботам няни-мексиканки Клариты, они пошли в столовую на ленч.

— Ему всего годик, а он такой большой! — восторгалась Барбара. — И он становится таким красивым.

— Он станет таким же дамским угодником, как и его отец, — сказал Моррис, подавая жене стул. — Габриэлла, мне никогда не забыть того вечера, когда ты пригласила Ника к нам на прием в честь Эрики. Ты только раз взглянула на него и буквально сошла с ума.

— Это и была любовь с первого взгляда, — улыбнулась она. — Был такой чудесный вечер.

— Не такой уж чудесный, как вспомню, что мне, по сути дела, пришлось развлекать этого прохвоста джапа-принца, — говорил Моррис, проходя мимо картины Моне к своему месту на другом конце стола.

— Ладно, Моррис, — остановила Барбара, — давайте не будем говорить о войне.

— Нет, почему же, — поддержала его Габриэлла, разворачивая свою салфетку.

— А о чем, собственно, говорить? — спросил Моррис. — Все идет паршиво. Кстати, есть идея поставить комедийный фильм о войне, так, просто чтобы поднять настроение у публики.

— Тогда почему не поставить мюзикл о Пирл-Харбор? — сухо заметила его жена.

— А почему бы не сделать фильм о любви на военную тему? — предложила Габриэлла. — Девушка встречает моряка, девушка теряет моряка… — Она запнулась, затем заставила себя улыбнуться. — Потом он возвращается к девушке.

Тетка посмотрела на нее с сочувствием:

— Это был бы самый счастливый конец всему.

— Так оно и будет, — уверенно сказала Габриэлла.

Мужчина, стоявший в «Салоне Габриэллы», был очень высоким и худым, а его волосы только начинали седеть. Габриэлла подумала о том, что ему, должно быть, сорок с небольшим, когда посмотрела на его визитную карточку, которую он ей подал. На ней было написано:

ЭБРЭХЭМ С. ФЕЛЬДМАН

Президент

«Саммит фэшнз», Инкорпорейтед

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

— Вы, вероятно, обо мне слышали? — спросил мужчина, говоря мягко и четко, без тени намека на акцент, который можно было бы уловить.

Он отличался мрачной красотой — очень длинный и узкий нос, кустистые черные брови над проницательными карими глазами и тонкогубый рот; лицо покрывал сильный загар. Было видно, что его элегантный темно-синий двубортный костюм, как и рубашка, были сшиты на заказ, а черные туфли привезены из довоенного Лондона.

— Да, я о вас слышала, мистер Фельдман, — ответила она, опуская его визитку в карман.

В салон из мастерской вернулась Лукреция. В Лос-Анджелесе шел проливной дождь, и бизнес замер полностью; в салоне было пусто.

— Многие из тех, кто связан с бизнесом по пошиву одежды, слышали о вас. Чем могу быть вам полезна?

— Вы не пообедаете со мной?

— Очень любезно с вашей стороны, но в данный момент я ужасна занята. Кроме того, я обычно не обедаю. Поскольку я склонна к полноте, я постоянно соблюдаю диету.

Фельдман с восхищением разглядывал ее ухоженную фигуру.

— Вы можете взять салат, — сказал он. — Мне кажется, вам следует принять это приглашение. У меня есть предложение, которое может принести вам несколько миллионов долларов.

К такому предложению, исходившему от человека, который, начав во времена Депрессии со спекулятивной биржевой конторы, создал компанию по пошиву женского платья с оборотом двадцать миллионов в год, не следовало относиться легкомысленно.

— Одну минутку, — согласилась Габриэлла, направляясь в мастерскую, — я надену шляпу.