Элеонора Долгилевич - Яблоки на асфальте

— Волгу жалко. Замусорили. Не чистят.

— С весны вон там, за коленцем, долго стоял высокий гусак с ковшом. Мы всё ждали, что начнут наконец чистить реку. Зря надеялись. Нет гусака.

— А где же он?

— Наверное, и его попилили на металлолом.

Притрусили назад, к камню. Простынка на солнце согрелась. Песок мягко захрустел под ней. Полениться. Полежать, отдавшись нежности утреннего солнца. Глаза закрыть. Послушать шум речной волны. Чаек. Покой и свежесть. Рай здесь — вот он, со мной, а я в раю…

— Народу-то с утра мало.

— Любители нагрянут в самую спеку.

— И талий у них несколько. Аня, а ты в курсе, что означает твоё имя?

— Э-э… что-то связанное с внешностью. Миловидность и грация, кажется.

— А как ты думаешь — мы-ы… ничего?

— Мы — амазонки-водолазки в климаксе. Ну почти.

Похихикав, решили побродить за впечатлениями.

К зелёному, яркому заказничку, купающемуся в воде и солнце, потом назад. Впереди моторка упёрлась носом в песок. Возле сидят двое: один помоложе, второй — человек-живот. Лысый. Ближе. Нет, на затылке дужка седой пенки волос. Рядом пустая бутылка водки. Проходим мимо. И вдруг голос:

— Это бабы.

Голос старшего:

— По-моему, молодые.

Не удержалась:

— Прикройте лысину козырьком — напечёт.

Прикрыл. От голосов отошли.

— Аня, что это за труба в Волгу?

— Источниковая вода. Из того камыша, что на спуске к пляжу.

Возвращаемся, топая по тугому влажному песку отлива ногами-ластами с перламутрами ногтей. Мелкая чистая вода их лижет, они в ответ ей искрятся, кокетливо поблёскивая. Вот и двое из моторки.

Старший. Надо думать, нам:

— А мы выпили. Водку. Всего одну бутылку.

Анна:

— Это заметно.

Который помоложе:

— Что заметно?

Назидаю вслед за подругой:

— Учтите, алкоголь лишь создаёт иллюзорную гармонию между насыщенным внутренним миром человека и скудной действительностью… когда душа просит Абрау-Дюрсо и ананасов, а организм тела — водки и огурца.

Молодой:

— Чё она сказала?

— Я ж тебе говорил — они не наши.

— Почему?

— А они не так говорят.

Аня лукаво глянула на меня, и мы, поспешив, оставили голоса позади. Она с укором:

— Хм… ты им про внутреннюю насыщенность, а у них ещё пиво в воде чмокает-болтается — сейчас насытятся.

— Так многие расправляются со временем. Кунёмся?

Кунулись, близко поплавали. Мальков — раз, два… семь. Вышли из воды, погрелись, потоптались. Тепло. Мягко. С собой всегда приношу кусочек хлеба. Голуби ходят вокруг, тонут лапками в песке, ищут поесть. Посыпала дальше от нас, мелко, чтоб в песок не долбили. Поели.

— Походим ещё?

До моторки не дошли намеренно, повернув назад. Старший сзади:

— Эй, вы куда? Я хочу вас рыбой угостить! — Догоняет: — Вертайтесь к нам. Вы-ы… не думайте… мы не алкоголики. У меня выходной. А какой же русский без водки с пивом! Ёр-ршисто… Хотите пива?

Аня берёт меня за руку:

— Нет. Не употребляем.

— Идёмте, я вам свою рыбу покажу. Серый, скажи, вот же рыба, возле трубы.

— А то.

Анна кривится:

— У меня был рыбный день вчера.

— А у неё — нет. Я рыбу иногда здесь ловлю, немного, удочкой, солю и сушу дома. К пиву. Хочу угостить вас. Ну просто так. Вот она, заходите в воду.

Любопытство берёт верх. Зашли по бёдра. Труба с родником совсем близко. В водорослях лежит тонкая, с волосок, капроновая сетка на метр и шириной в половину. По краям её запутавшиеся серебряные с ладошку-меньше рыбки.

— Выбирайте себе по пяток. На жарёху.

Потянулась к одной, она как забьётся! Другую потрогала. Та тоже жить хочет. Лысик в воде крутит-вертит руками. Анка уже вытащила две. Стою и жалею рыбу. Холодно. Очень.

— Нет! Вода ледяная, я выхожу.

— Куда вы? Ей уже есть, сейчас и вам…

— Да я вегетарианка. И вообще — кожу даже не ношу!

— Чё? Кожа? Кожа у вас — ни у кого здесь такой нет. Где вы загорали, на море? Здесь так не загоришь.

Анна круглит янтарём глаз на меня и подмигивает. Он даёт кулёк с рыбой ей:

— Десять штук. Как раз.

— Спасибо.

Мы уходим. Аня:

— Ну, что будем делать?

— Делать ноги. А то придётся отрабатывать.

— Как?!

— Общаться. А ты что подумала, речная развратница?!

— Жаль уходить. Рано ведь, всего девять. Давай ещё немного.

— Они сейчас будут мешать выпитую водку с пивом, начнётся стадия — синдром навязчивости и утверждения в мужском начале.

— А по-моему, начало разбавилось пивом.

— Э, сударыня-шовинистка, обижаешь. Их и так мало в стране, падёж сплошняком.