Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)

Медведев предложил Оксане посмотреть его номер, и они поднялись по бетонной лестнице с высокими ступенями.

Он открыл дверь, извинился за беспорядок, сдвинул раму окна, безжалостно выгреб из малинового кресла бумаги и усадил в него гостью. Оксана с интересом огляделась: «Очень достойно. И для писателей это все бесплатно?» Похоже, встреч на вечер она не планировала.

— Да, — скромно сказал Медведев; он достал из холодильника увесистый пакет с мандаринами: «Угощайтесь!» и присел на кровать. — Расскажите о себе. — Ему хотелось услышать подробности робинзонады, он мысленно представлял себя на новом месте, случись ему стать добровольным изгнанником, а попросту — иммигрантом. — Как вам это все удалось? Почему Чехия? Как устраивались?

Оксана принялась чистить мандарин.

— Приехали в августе. Поначалу не знали, где граница сада. Соседи подсказали — и это все ваше, косите дальше! Устроилась на кухне помогать в столовой, до трех дня. Попросту — посудомойкой. Руки покраснели, опухли — даже кричала по ночам…

Он не таясь посмотрел на ее тонкие красивые пальцы в перстнях. Оксана, перехватив его взгляд, протянула ему оранжевый шарик на ладони — в белых мохнатых ниточках: «Берите, я еще очищу».

— Под зиму заложили новый сад, залатали крышу, наладили печки. Тяжело было, но я понимала — это эмиграция. Найду крону на полу и радуюсь — булочку куплю…

Она рассказывала свою историю веселым голосом, без драматических пауз — так вспоминают давно минувшие дни счастливые люди, и Медведеву вдруг показалось, что он начал писать рассказ. Или даже повесть. Сильная обаятельная героиня вела за собой увлекательный сюжет, завязка плавно уступала место экспозиции…

— Я, когда еще в Гомеле в музыкальной школе преподавала, всех детей любила! На работу — как на праздник: всегда прическа, маникюр, разговаривала ласково, по головке поглажу: «Ну что, миленький, у тебя все получится. Давай сначала…» До сих пор ученики перед глазами стоят. Иногда даже снятся. А потом какая-то черная полоса пошла — митинги, демократия, советы трудовых коллективов, все ругаются, коллективные письма пишут, директора снимать затеяли, по инстанциям ходили, и вспоминать сейчас тошно.

Муж работал инженером на мебельной фабрике. Неплохо жили, потом — Чернобыль, перестройка, безработица, Союз развалился… Муж десять лет на диване пролежал. Я прихожу с работы — он спит с книгой в руке. «Что делаешь?» — «Бр-р… — глазами хлопает. — Читаю…» Потом пить начал, с друзьями болтаться. Я в календарике стала обводить черным дни, когда он пьет. Сплошные червяки месяцами… Я ему скандалов не устраивала — крика не выношу с детства. Отец — военный — лупил нас с братом шлангом от стиральной машины, орал, топал ногами. На физкультуре было не раздеться — вся спина в синяках. Я — когда замуж выходила, решила, что в моем доме криков и скандалов никогда не будет. Стала писать мужу письма и оставлять по утрам. Твоя мать не имеет масла на хлеб, наши дети ходят голодные, постоянно занимаем деньги, а ты, здоровый мужик, лежишь целыми днями на диване или пьешь с друзьями. Дверца шкафа полгода болтается! Я по вечерам халтурю — возьми хотя бы хозяйство на себя, приготовь с детьми уроки. А ему все трын-трава. «Я инженер, а не домашняя хозяйка». Мы с ним шли в разных направлениях.

Хотела развестись, но детей пожалела. Решила — уедем. Брат в Чехословакии служил, обзавелся друзьями-чехами, они нам дом на всю семью присмотрели. Все продали, перебрались. Еще ничего в доме не было, купила пианино — отправила дочку в музыкальную школу. Самой учить сил не было.

— А как мы первую зиму пережили! Кошмар!

Оксана быстро сходила в душ и ополоснула липкие пальцы. Медведеву показалось, что он знает ее давно, он мог встречаться с ней в стройотряде, она могла учиться в соседней группе или он заходил к ней в общежитии за тарелкой в новогодний вечер, а потом они играли в снежки и пели под гитару.

— Морозы для Чехии ударили небывалые, такой зимы никто не помнит. Матвеич — мамин муж — уехал в Белоруссию. «Вы, — говорит, — здесь ничего не делайте, только печки топите. Если что — звоните…» И тут началось! У Игоря желтуха, дочка Светка с аппендицитом, у мамы на нервной почве ноги стали отниматься — ездит в колясочке, в больницу не хочет. Виталька учится в Праге — у него там свои проблемы. И я одна — как стойкий оловянный солдатик. Парового отопления еще не было — три кафельные печки. Дрова на растопку колю, уголь ведрами ношу, надо так растопить, чтобы до прихода с работы не погасло, — кошмар! Маму покормить надо, собаку с кошкой надо, своих в больнице навестить надо, к шести утра по морозу через весь поселок бегом — не дай бог на работу опоздать… Мама уснет, я ночью сяду в гостиной, возьму несколько аккордов и смотрю в окно на заснеженный сад — слезы капают…