Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)

Первое, что я увидел, когда мы подошли к темной даче Сергея Сергеевича, был серый кот Ерофей, сфинксом застывший на крыльце. Подпустив нас поближе, он сел и в ответ на мое приветствие протяжно мяукнул, словно жаловался, что его не пускают в дом.

— Ни фига себе котяра, — шепотом сказал отец. — Это Ерофей, да? Чего это он на улице?

Отец, шурша кустами, обошел дом и, вернувшись на крыльцо, нажал кнопочку звонка. Подождал, прислушиваясь, и снова позвонил, на этот раз трелью.

Я отошел от крыльца и стал смотреть, не зажжется ли окно на втором этаже. Или на первом… Отец присел к замку и попробовал подергать дверь, определяя, с какой стороны она закрыта. Но не определил. Вот он снова позвонил и тут же припал ухом к двери. Мне показалось, что за окнами второго этажа послышалось глухое мычание.

Я напряг зрение и слух, но больше ничего не заметил и не услышал. Вновь завел свою жалостливую песню Ерофей, и папа, топнув ногой, прогнал его с крыльца.

— Н-да, — тихо сказал папа и задумчиво посмотрел на светящееся окно соседней дачи; он размышлял насчет визита к соседям. — Черт его знает, как-то неловко… Без двадцати час уже…

— Ты слышал? — я тронул его за плечо. Мне показалось, что в доме раздался стук.

— Тихо! — отец вскинул палец.

Теперь мне стало казаться, что в доме скрипнули ступени. Я знал, что из тамбура за дверью идет лестница на второй этаж. Там обычно ночевали гости.

— Фантомас какой-то, — сказал отец и вновь принялся звонить и прикладывать ухо к дверной щелке. Я отступил от крыльца и задрал голову. За стеклом неподвижно бледнела занавеска.

— Пошли к соседям! — сошел с крыльца папа.

Соседи сказали, что приехали на дачу вечером, никого не видели и ничего не слышали.

Мама с тетей Зиной ждали нашу машину на повороте к даче и мы, открыв задние дверцы, впустили женщин в машину.

— Свет не горит, никого нет, — отрапортовал папа. — Соседи приехали поздно, ничего не знают. Сторож на воротах заступил в семь вечера. Пьян. Тоже ничего не знает.

Мы въехали на участок, тетя Зина вышла из машины, закрыла лицо руками и заплакала. Я поднялся к себе наверх, сел на кровать и на всякий случай заткнул пальцами уши.

Я так и не понял, шебуршал кто-то в доме или нам показалось. И почему папа на обратном пути сказал, что об этом не следует рассказывать женщинам? Только ли затем, чтобы они не строили себе иллюзий?..

— Ты же знаешь тетю Зину, — раздумчиво сказал отец. — Плюхнется в машину и потребует снова ехать в Комарово. А что это даст? Сам понимаешь…

Я не понимал, но промолчал.

Когда я спустился вниз, мама отпаивала заплаканную тетю Зину пахучими каплями, а Катька накручивала телефон и пыталась дозвониться до городской милиции, чтобы вызнать номер, по которому сообщают об увезенных «скорой помощью» и доставленных в морг.

Веселенькая тема, ничего не скажешь.

Отец мрачно рылся в лохматой записной книжке, выискивая чей-то телефон. Часы показывали три ночи. Чарли, положив мордочку на лапу, сочувственно смотрел на хозяйку из-под газовой плиты.

— Кирилл! — всхлипнула тетя Зина. — А в чем он поехал? В голубой рубашке с галстуком или в олимпийке?

— Мама, прекрати сейчас же! — сказала Катька, шмякая трубку. — Пойди и загляни в платяной шкаф! — Она махнула рукой и, хлопнув дверью, выскочила.

— Нет, тетя Зина, он был в этой страшной гэдээровской кофточке и дурацких вельветовых тапочках… Ну, которые вы привезли из Венгрии…

Отец то ли поперхнулся, то ли хотел чихнуть, но сдержался, а тетя Зина сказала жалобно:

— Все меня обманывают! Все! — и опять зарыдала.

— Ну не дурацкие, — исправился я, — нормальные тапочки. — И пошел на улицу.

Катьку я нашел в беседке.

— Ты что, куришь? — удивился я.

— Как видишь! — огрызнулась сестрица.

— А какие у тебя?

Она молча сунула руку под скамейку и вытянула шуршащую пачку.

— Ого! — в свете далекого уличного фонаря я разглядел марку сигарет. — «Опал»! А зажевать есть чем?

Я вытащил сигарету, и Катька протянула мне спички.

— Вот леденцы лежат, — холодно сказала сестра и затянулась. — Если только он себе какую-нибудь вешалку завел, я ему… всю рожу расцарапаю!

Она щелчком выстрелила горящим окурком и пошла к дому.

Я нашел окурок по малиновому огоньку в кустах черничника, загасил и выбросил за калитку, ведущую в лес.

Что они себе придумывают!.. Бедный дядя Жора…

Едва проснувшись, я понял, что уже середина дня и дядя Жора нашелся.