Питер Абрахамс - Живущие в ночи

Теперь все озарилось ясным светом; достаточно, казалось, было вспомнить голос Дубе, чтобы в памяти воскресла та неповторимая ночь. Теперь он мог припомнить мельчайшие подробности: и как Дубе выглядел, и как он был одет, и его жестикуляцию, и тембр голоса, и складки вокруг рта, и смущающую прямоту взгляда… И теперь он мог припомнить имя девушки — Моника, такое же милое и заурядное, как его обладательница.

Они говорили на излюбленную тему южноафриканцев, встречающихся за границей: о Южной Африке и южноафриканцах и, разумеется, о цвете кожи. Он был сражен замечанием Дубе о том, что южноафриканцы только тогда осознают свою общность, когда покидают Южную Африку. Это было сказано мягко, без намека на осуждение. И все же Ван Ас был глубоко задет и обезоружен этим замечанием. В то же время он чувствовал, что находится в невыгодном положении, и не хотел связывать себя какими-либо словами или высказывать свои взгляды. После этого разговор принял обычный светский характер: оба собеседника догадывались о возможности сближения, но один из них ждал, когда другой сделает первый шаг, а тот не находил в себе достаточной решимости.

На следующий вечер, узнав у Моники адрес, Ван Ас прошел через площадь Сен-Сюльпис и поднялся по узенькой улочке Сервандони до самой вершины холма, где находился покосившийся старый дом. Ван Ас уже стоял на площадке четвертого этажа, возле двери студии, но в последний миг мужество изменило ему и он спустился вниз, та «и не постучав. Затем он стал прогуливаться вдоль обветшалых домов, надеясь, что Дубе вот-вот спустится из своей квартиры и они смогут продолжить случайное знакомство. Но свет в окнах студии не гас; Дубе так и не вышел. Обитатели этой узенькой улочки стали поглядывать на Ван Аса с подозрением, и ему пришлось ретироваться… И вот теперь художник Ричард Дубе превратился в Ричарда Нкоси, члена подпольной организации, которого разыскивает полиция.

Ван Ас поборол прилив усталости, встал и снова направился через темный коридорчик к кабинету доктора Снеля.

На полпути он остановился, застыл в глубокой задумчивости, затем резко повернулся и пошел обратно к себе.

Ричард Дубе — художник. Ричард Дубе — подпольщик. Деньги, которые неожиданно стали находить у арестованных, доказательство того, что подпольная организация располагает теперь достаточными средствами. Все это могло означать лишь одно: Дубе привез в страну деньги. И прибыл он, несомненно, со стороны моря.

Ван Ас снял трубку и набрал номер личного телефона начальника натальской политической полиции.

— Джэпи? Это Карл Ван Ас… Да. Пришлите ко мне этих двоих парней, которые видел «Кэтце-Вестхьюзена… Да. Я полагаю, что нашел ключ… Нет. Пришлите их немедленно. Этот туземец, вероятно, привез деньги, он высадился с моря. Я хочу поехать туда вместе с ними… Да… превосходно. До свидания.

Не успел он положить трубку, как его осенила догадка: если Дубе привез деньги, а Кэтце-Вестхьюзен его сопровождал, стало быть, Кэтце-Вестхьюзен тоже агент подпольщиков. Ведь он белый человек, а его объявили цветным — вот он и отомстил, поступил на службу к подпольщикам. В свое время, в самый разгар скандала с Вестхьюзеном, доктор Снель предположил такую возможность. Он, Ван Ас, подумал тогда, что старик хватил через край, в конце концов это лишь личная трагедия одного человека, но, оказывается, старик прав. Вестхьюзен стал Кэтце, и Кэтце-Вестхьюзен был проводником человека, который высадился с моря.

Он снова набрал номер начальника натальской полиции.

— Это опять я. Мне нужна подробная информация обо всех, с кем Кэтце-Вестхьюзен встречался за последние три месяца. Повторяю: обо всех без исключения. Да. Кем бы они ни были. Да. Старик как в воду смотрел… Хорошо! Считайте это своей первоочередной задачей… Нет, нет, пока еще не могу сказать. Но если вы дадите мне сведения обо всех, с кем только он имел дело, среди них непременно окажется человек, через которого он был связан с подпольем. Главное в том, чтобы опознать и найти этого связного. Да, у меня нет никаких сомнений в том, что он был их сообщником… Этого я пока еще не знаю: по-моему, поко нет никакого смысла убивать агента подпольщиков, во всяком случае — явного смысла. Но в этом, безусловно, что-то кроется… Да… Да… Как можно скорее и сразу же по мере поступления. Не пренебрегайте никакими подробностями. Tot siens. Счастливо.

Он по привычке навел порядок на столе, запер ящик с секретными документами и принял ванну, прежде чем ехать обедать. О том, где он будет, он предупредил секретаршу.