Эрик Шевийар - Красное ухо

«А вот в Мали торговаться можно везде», — заявляет он кассирше в супермаркете, которая смотрит на него с искренним сочувствием.

Или это искреннее недоумение? Вообще, надо сказать, он несколько разочарован оказанным ему здесь приемом. Конечно, ему задают вопросы, но он не уверен, что они продиктованы любопытством, а не вежливостью. Потому что те самые люди, которые их задают, как правило, совсем не слушают его ответов — между прочим, предельно четких и обстоятельных, — а если он имеет неосторожность прерваться, чтобы сглотнуть слюну, бесцеремонно пускаются в рассказы о собственных путешествиях.

Неужели они не понимают, что это никому не интересно?

Но самые противные — это те, которые якобы, тоже бывали в Африке. А среди них наиболее отвратительны те немногочисленные элементы, что сразу создают вокруг себя много шума, раздражающе поддакивая всему, что он говорит, перебивают его, лезут во все дыры, комментируя каждое его слово и вешая на уши своих слушателей безобразнейшую лапшу, да еще с таким самодовольным видом, что так и хочется сбить с них спесь, поймав их за нос.

Это — те, которые якобы тоже бывали в Мали.

К нему быстро возвращается дар речи. Он говорит о звездном небе Африки так, словно вернулся с Сатурна. Что касается здешнего звездного неба, он старается на него не смотреть. Пустая трата времени и сплошное разочарование. Он уже видел все, что можно узнать о небе. Астрономия для него пройденный этап. Там, в Мали, звезды совсем не такие, как здесь. То, что мы видим здесь — бледная копия того, что он видел там. Так что ему не имеет смысла задирать голову, рискуя свернуть себе шею, ради этой дешевой бутафории.

Да, ко всему прочему он часто повторяется.

Он тщательно расставляет на полке трех крошечных гиппопотамчиков, не менее тщательно высеченных из зуба более крупной особи. Рядом с ними он ставит эбенового слоника с бамакской ярмарки. Все это так не похоже на дешевые безделушки, которыми кичатся глупые туристы. У него есть и еще один повод для гордости: он так и не купил тогда эту замечательную догонскую дверь, ведь это превратило бы его в циничного расхитителя народного богатства, к тому же даже после ожесточенной торговли цена за дверь значительно превосходила его возможности.

Зато он на всю жизнь сохранит сморщенный и сплющенный фрукт, который обнаружил на дне своей дорожной сумки.

Старое яблочко голден, тайно закравшееся к нему в багаж накануне отъезда и за месяцы путешествий ни разу не выдавшее своего присутствия. Он прищуривает глаза, чтобы отвлечься от бетонных берегов Ушского канала и увидеть радостное мерцание Нигера. Его часто можно встретить в зоопарке. Так вот, оказывается, куда подевались все обитатели саванны, все эти жирафы, львы, гиппопотамы… Что ж, контекст описан, можно и главных персонажей вводить.

Не зря же он перечитывал Бальзака.

Первые несколько дней он следит, чтобы вода не текла напрасно, пока он чистит зубы. Апельсины он ест по-африкански: надкусывает корку, сдавливает плод в кулаке и смачно всасывает сок. Его пальцы барабанят по столу, по капоту автомобиля, по всему, что способно издавать звуки. Весь мир для него перкуссионный оркестр. Ему придется надеть наручники, чтобы он перестал барабанить нам по мозгам.

Идя по улице, он вдруг замечает, что напевает малийский государственный гимн.

Но проходит несколько дней, и он убирает свой туарегский брелок из разноцветных кожаных ленточек в дальний ящик комода. Проходит несколько дней, и он возвращается к своим прежним привычкам. Как ни странно, никто не воспользовался его отсутствием, чтобы занять его место. И перед нами по-прежнему наш старый добрый знакомый — тот самый, что мог бы зваться Жюлем, Альфонсом или Луи-Мари. Его по-прежнему не отличить от миллионов ему подобных. И, стало быть, это он бродит по серому городу, поглубже засунув руки в карманы.

Свою шхуну он держит в маленьком порту прогулочных плавсредств в Сент-Узаже (неподалеку от Кот-д’Ор). [41] Игра слов: город Сент-Узаж (Saint-Usage), в дословном переводе «святой обычай» или «святая привычка», находится в департаменте, граничащем с Кот-д’Ор — в дословном переводе «золотой берег», что расположен в глубине страны и не имеет морских границ.