Леонид Могилев - Созвездие мертвеца

— Хреновое.

— То-то же. Дела-то твои, парень, хреновей не придумаешь.

— Щипцы, что ли, в животе забыли?

— Я вот анализы сделал Чекмареву Василию Адамовичу.

— Это кому?

— Это тому, который гостей принимал ночью.

— Так его же по-другому звали.

— Звали его именно так. Бардак вселенский коснулся и нашего богоугодного заведения. Менялись люди, уволилась девочка, карточки перепутали, фамилии не те. Черт знает что.

— Вы хотите сказать…

— Вот именно. К тебе это приходили ночью. И укол тебе делали. Только не укрепляющий, а наоборот.

— Киллер, что ли?

— Это уж тебе видней. Деньги, что ли, не отдал?

— Какие у меня деньги…

— Ну журналистское расследование затеял?

— Какие у нас расследования. Все поделено и оприходовано. Что я, враг себе?

— Ну подумай.

— О чем?

— Из-за тебя человека убили. И про это никто пока не знает. Чекмарев — студент далекого отсюда вуза. Родители его вообще на Сахалине. Схватятся не скоро. Время есть.

— У кого?

— У всех. А ты лежи пока. Лежи и молчи. Ты теперь и есть Василий Адамович Чекмарев. Ну на несколько дней.

— Шутите?

— Ты жить хочешь?

Лежал он теперь головой к окну, и ночное броуновское движение снега можно было наблюдать, только если сесть. Рамы здесь были выкрашены, щели заткнуты ветошными дранками и заклеены липкой лентой. Занавески двойные. Но смотреть в окно Серега Желнин разлюбил. Он, быстро приходя в кондиционное состояние, столь же прытко пытался выстроить новую систему координат и определить свое место в ней. У него не было причин не верить Малахову. По пустякам простого человека в спецпалатах не прячут. А на следующий день, точнее, ночь случилось и вовсе экстраординарное. Малахов вошел явно встревоженный и не один. Хирург Костя выглядел не лучше.

— Ты жить-то хочешь? — спросил главврач.

— Опять вы за свое.

— Ругаешься — значит, хочешь.

— Гостей ждете?

— Ждем. И тебе придется спрятаться. Вставай помалу.

Желнин мог уже ковылять слегка. Шов срастался. Но возникали проблемы другого рода. Ночь. Коридор. Опасность. Малахов привел его к лифту, вызвал кабину, они прошли внутрь, двери захлопнулись. Малахов нажал последнюю кнопку в ряду. Значит, не первый этаж, а подвал. Наверное, надежное место.

Костя ждал их уже внизу. Коридор с тусклой лампочкой, кафель белый на стенах, удушливый запах формалина. Дверь заперта, и Малахов вынимает из кармана огромный какой-то ключ, поворачивает в скважине.

— Приляг пока тут.

Стол мраморный, чистый, опять белый кафель и холод иных времен. Желнин догадался, что там, за следующей дверью.

Костя с Малаховым сняли с него «домашнюю» униформу, пижаму, тапочки и переодели в скорбную сатиновую хламиду, как и положено в морге.

— В какую руку его кололи? — спросил Малахов.

— Дайте сообразить. Стоял тот мужик слева. Левая рука у студента чуть подвернута была. В правую. В сгиб.

— А тебя куда сестры кололи? В какую руку?

— В левую.

— Вот мы тебя сейчас в правую и уколем. Чтобы полная иллюзия трупа.

— Что меня, щупать, что ли, будут?

— Если пощупают, тебе конец. И нам, пожалуй. Ты уж постарайся не приходить в себя не вовремя.

— А кто это будет?

— Кто-то из тех, кто тебя знает. И еще люди.

— Бандиты, что ли?

— Бери, парень, выше. Из чека.

— Шутки шутите.

— Районный начальник ФСБ звонил. Хотят посмотреть на труп.

— Хотеть невредно.

— Давай руку.

Минуты через две Желнин уснул. Малахов с Костей положили его на заранее приготовленное место и нацепили на ногу бирку с фамилией и регистрационным номером…

Живой человек, хотя и спящий, скажем так, сильно спящий — а вкололи Желнину дозу на пределе допустимого, — все же отличается от мертвого. Достаточно потрогать за теплую пятку. Малахов пока вне подозрений. С чего это ему в дело такое ввязываться? После того как они с Костей Желнина уложили, Малахов лично занялся режиссурой — тальком припудрил румянец, тапочки больничные снова надел на него, а подумав, и на всех остальных отмучившихся. Для единообразия. Не положено тапочек трупам — а у него свой монастырь. Пожалуйста, со своим уставом не ходите.

Гости появились в условленное время. Их было четверо. Три человека неопределенно цветущего возраста, красивые мужчины с признаками интеллекта на лицах. Двое явно в более коротких отношениях, очевидно, работают по одному направлению, и один чуть повыше и помоложе, с родинкой на правой щеке. Малахов не знал, что Мощеный столкнулся с группой в коридоре, совершенно случайно. После он сам подошел к доктору и сказал, что тот, с родинкой, по походке, росту и сутулым плечам очень похож на того ночного гостя, сделавшего инъекцию. Вошел он в больницу совершенно свободно, как будто так и надо. В прошлый раз его никто, как оказалось, не видел. Через незапертую дверь черного хода проник и, так как, очевидно, прекрасно знал план помещения, прошел в палату и мгновенно вышел. В это самое время дежурную с этажа вызвали к телефону, который в кабинете дежурного врача. В коридоре телефон в это время почему-то не работал. Может быть, еще кто-нибудь совершенно случайно видел исполнителя приговора в щелочку, в дверь незакрытую, но значения не придал. Спокойствие олимпийское. Таких вот берут в космонавты.