Жорж Перек - Жизнь способ употребления

Гаспару Винклеру, который незадолго до этого приехал в Париж, на тот момент не было и двадцати двух лет. О контракте, который молодой человек заключил с Бартлбутом, никто никогда ничего так и не узнал; но уже несколько месяцев спустя он переехал на улицу Симон-Крюбелье со своей женой Маргаритой, художницей-миниатюристкой: это ее рисунок гуашью Винклер взял за основу для изготовления своего пробного пазла.

В течение почти двух лет Винклеру не оставалось ничего другого, как обустраивать свою мастерскую — дверь и стены которой он обил пробкой, — заказывать инструменты, готовить материалы, экспериментировать. Затем, в последние дни тысяча девятьсот тридцать четвертого года, Бартлбут и Смотф отправились в путешествие, и три недели спустя Винклер получил из Испании первую акварель. С тех пор они прибывали беспрерывно в течение двадцати лет, как правило, по две в месяц. Ни одна посылка не потерялась, даже в самый разгар войны, когда их лично привозил второй атташе посольства Швеции.

В первый день Винклер ставил акварель на мольберт у окна и смотрел на нее, не притрагиваясь. Во второй день он наклеивал ее на основу — лист тополиной фанеры — чуть большего размера. Он использовал специальный самодельный клей красивого синего цвета и прокладывал между ватманом и фанерой тонкий лист белой бумаги, чтобы тот облегчал последующее отделение восстановленной акварели от фанеры и служил рамкой для будущего пазла. Затем на всю поверхность он наносил слой защитного лака широкой и плоской кистью, которая называлась «тресковый хвост». В течение трех-четырех дней он рассматривал акварель через лупу или же, вновь ставя ее на мольберт, сидел перед нею часами, время от времени вставал, чтобы подойти и лучше разглядеть какую-нибудь деталь, или же ходил вокруг как тигр в клетке.

Первая неделя проходила в этом тщательном и беспокойном рассматривании. Затем все ускорялось: Винклер накладывал на акварель тончайшую кальку и, практически не отрывая руки, рисовал контуры деталей пазла. Остальное было делом техники, техники кропотливой и медленной, требующей предельной ловкости, но не предполагающей никакой изобретательности: по кальке мастер изготавливал что-то вроде формы, — прообраз ажурной решетки, которую через двадцать лет Морелле использует для восстановления акварелей, — что позволяло ему безошибочно оперировать лобзиком S-образной формы. Последние дни второй недели уходили на полировку каждой детали наждачной бумагой, затем замшей и доведения до совершенства последних мелочей. Пазл укладывался в одну из тех черных коробок с серой лентой, что клеила мадам Уркад; прямоугольная этикетка, указывающая место и дату рисования акварели

* ФОРТ-ДОФИН (МАДАГАСКАР) 12 ИЮНЯ 1940 *

или

* ПОРТ-САИД (ЕГИПЕТ) 31 ДЕКАБРЯ 1953 *

приклеивалась с внутренней стороны крышки, после чего пронумерованная и запечатанная коробка отправлялась к другим, уже готовым, в сейф банка «Сосьете Женераль»; на следующий день или через день курьер приносил очередную акварель.

Гаспар Винклер не любил, когда смотрели, как он работает. Маргарита никогда не входила в мастерскую, где он запирался на целый день, и когда к нему заходил Вален, мастер всегда находил повод, чтобы прервать процесс и скрыть начатую работу. Он ни разу не сказал: «Вы мне мешаете», а говорил что-нибудь вроде: «О, вы заскочили кстати, я как раз собирался сделать перерыв»; он открывал окно, чтобы проветрить помещение, начинал прибираться, принимался протирать свой станок льняной тряпкой или опорожнять пепельницу, большую перламутровую устричную раковину, заполненную яблочными огрызками и недокуренными сигаретами «Gitanes», которые он никогда снова не закуривал.

Квартира Плассаеров состоит из трех мансардных комнат на последнем этаже. Четвертая комната — та, которую занимал Морелле до того, как его увезли в лечебницу, — еще обустраивается.

Помещение, в котором мы находимся сейчас, — это комната с паркетным полом, диваном-кроватью и складным столом типа столика для бриджа; она так мала, и мебель расположена таким образом, что из-за тесноты невозможно разложить диван, не сложив предварительно стол, и наоборот. На стене — голубые обои с узором из рассыпанных в определенном порядке четырехконечных звезд; на столе — разложенные кости домино, фарфоровая пепельница в виде головы крайне раздраженного бульдога в ошейнике с шипами и букет мирабилисов в прямоугольной вазе из особенного материала, так называемого «лазурного стекла», или «лазурного камня», который своим цветом обязан окиси кобальта.