Жорж Перек - Жизнь способ употребления

Он узнал о ней случайно, собираясь разжечь огонь в камине и комкая страницу двухлетней давности из местной газетенки «Свежие новости из Сен-Мориц», которая в зимний сезон дважды в неделю передавала сплетни горнолыжного курорта: в «Ангадинер» на десять дней приехали Оливия и Реми Роршаш, которых не преминули проинтервьюировать:

— Реми Роршаш, каковы ваши планы на ближайшее будущее?

— Мне рассказали историю одного человека, который совершил кругосветное путешествие только для того, чтобы рисовать картины, а затем их методично уничтожать. Я бы не прочь сделать из этого фильм…

Изложение было кратким и неточным, но достаточным, чтобы пробудить интерес критика. После того, как Бейсандр узнал о подробностях, проект англичанина его воодушевил, и тогда он очень быстро принял решение: именно эти произведения, которые автор стремился бесследно уничтожить, составили бы самое ценное сокровище самой редкой коллекции в мире.

Первое письмо от Бейсандра Бартлбут получил в начале апреля 1974 года. К тому времени он мог разбирать лишь заголовки газетных статей, и письмо ему прочел Смотф. В нем критик подробно рассказывал свою историю и пояснял, почему этим расколотым на множество пазлов акварелям он решил уготовить необычную художественную судьбу, в праве на которую сам автор им отказывал: уже столько лет художники и торговцы со всего света мечтали о том, чтобы в сказочную коллекцию «Marvel Houses» вошло хотя бы одно из их творений, а он, Бейсандр, предлагал одному-единственному человеку — не желавшему ни показывать, ни сохранять свое творчество — продать все, что от него еще оставалось, за десять миллионов долларов!

Бартлбут попросил Смотфа это письмо разорвать, последующие, если таковые будут, не распечатывая, отправлять обратно, а их автора, если тот вдруг пожалует собственной персоной, — не принимать.

Три месяца Бейсандр писал, звонил и стучался в дверь, но лишь зря потерял время. Затем, одиннадцатого июля он нанес визит Смотфу и поручил передать его хозяину, что объявляет ему войну: если для Бартлбута искусство заключалось в уничтожении задуманных им произведений, то для него, Бейсандра, искусство заключалось в сохранении хотя бы одного из этих произведений, причем любой ценой, и он намерен одолеть упрямого англичанина.

Бартлбут достаточно хорошо знал — хотя бы уже потому, что испробовал на себе, — какие пагубные последствия может иметь страсть даже для самых благоразумных людей, и не сомневался в том, что предложение критика было сделано всерьез. В качестве первой меры предосторожности ему следовало бы обезопасить уже восстановленные акварели, а для этого — прекратить их уничтожать на тех самых местах, где они некогда были нарисованы. Но предположить, что Бартлбут так и поступит, значило недостаточно хорошо его знать: брошенный ему вызов он не мог не принять, и акварели по-прежнему продолжали отправляться на свое исходное место, дабы там обретать белизну изначального небытия.

Эта финальная фаза великого проекта всегда осуществлялась с меньшей официальностью, чем предшествующие стадии. В первые годы — если находилось время съездить туда и обратно на поезде или слетать на самолете — эту операцию часто производил сам Бартлбут; позднее этим занимался Смотф, а затем, когда пункты назначения оказывались все более отдаленными, было взято за правило отправлять акварели представителям, с которыми Бартлбут некогда связывался на месте или с теми, кто их впоследствии сменил: к каждой акварели прилагался флакон со специальным растворителем, подробный план с точным указанием, где все должно произойти, пояснительная справка и письмо за подписью Бартлбута, который просил представителя надлежащим образом произвести уничтожение полученной акварели, следуя указаниям в пояснительной справке, а после завершения операции отправить ему обратно лист бумаги, ставший вновь чистым. До последнего времени операция проводилась точно, как предусматривалось, и спустя десять-пятнадцать дней Бартлбут получал белый бумажный лист, и ни разу ему даже не пришло в голову, что кто-то мог лишь сделать вид, что уничтожил акварель, а на самом деле отправил ему простой лист бумаги, — в чем он все же не забывал удостовериться, проверяя на всех листах — а они изготавливались для него специально — наличие его личной монограммы и мельчайших следов разреза Винклера.

Чтобы отразить наступление Бейсандра, Бартлбут рассмотрел несколько возможных решений. Самое эффективное заключалось бы в том, чтобы поручить уничтожение акварелей верному человеку и приставить к нему телохранителей. Но где найти верного человека, учитывая почти безграничное могущество, которым обладал критик? Бартлбут доверял лишь Смотфу, но Смотф был слишком стар, и к тому же за эти пятьдесят лет миллиардер — ради успешной реализации проекта — почти совсем отстранился от управления своим капиталом, передав его управляющим, и теперь даже не нашел бы средств, дабы обеспечить старому слуге дорогостоящую охрану.