Кристофер Дейвс - Рэт Скэбис и Святой Грааль

– Ну, если ты так считаешь, – пожал плечами Скэбис.

Это было действительно странное совпадение, и с тех пор как мы приехали в Лангедок, я уже далеко не в первый раз употребил это слово. Совпадение. На самом деле, если подумать, в ту поездку я употреблял его как минимум дважды в день. Может, я слишком много читал «по теме» и у меня малость поехала крыша? Или я бессознательно погрузился в таинственную атмосферу Ренн-ле-Шато с его предполагаемой магией? Или же происходило что-то еще: что-то, на что вчера вечером намекал Скэбис, когда мы только пришли в «Синее яблоко»?

Этими и подобными им вопросами я мучился еще пару дней, а потом у нас появился еще один неотвязный преследователь. Или, вернее, преследователи. Хотя, может быть, будет правильнее сказать не у нас, a y меня? Потому что, как бы глупо сие ни звучало, у меня начало складываться впечатление, что пчелы, которые были буквально повсюду, существа в высшей степени разумные и «повсюду» они неспроста. «Пчелы» – шутливое прозвище футбольного клуба «Брентфорд», за который я болею всю жизнь, и все мои интернетские ники так или иначе связаны с пчелами (Пасечник, Пчеловод, Дядя-Улей). Пчелы также связаны с Ренн-ле-Шато, потому что пчела нарисована на гербе королевской династии Меровингов – в гробнице Хильдерика, сына легендарного Меровея, нашли больше трех сотен пчел, отлитых из чистого золота, – и вот теперь, куда бы я ни посмотрел, взгляд каждый раз натыкался на пчел. В Монтазеле они охраняли вход в церковь. В Каркассоне они деловито кружили над могилой Антуана Жели. В Эсперазе вообще чуть ли не приземлялись мне на голову.

– Начитался завернутой эзотерической литературы, вот тебе и мерещатся всякие ужасы, – сказал я себе в Эсперазе, обнаружив пчелу в банке с медом в местном супермаркете.

Пчелы присутствовали и в окрестностях Арка, деревни, с которой, по утверждению многих ренньерцев, «списан» пейзаж «Аркадских пастухов» Никола Пуссена. Я столько раз видел картину Пуссена и очень внимательно изучил многочисленные фотографии этого места, но все равно не был уверен что узнаю его «во плоти» – то есть в камне и дереве. Во-первых, надгробия, изображенного Пуссеном, уже давно нет – стараниями многочисленных охотников за сокровищами, в том числе одного придурка, который пытался взорвать его динамитом в конце 1980-х годов, после чего хозяин этой земли решил убрать отсюда надгробный камень, как говорится, от греха подальше.

Но, как оказалось, я зря беспокоился. Где-то на полпути между Куазой и Арком, на очередном повороте мы со Скэбисом выкрикнули в один голос:

– Вот оно!

Мы не сумели подъехать поближе: это были частные владения, закрытые для посторонних, и, кроме того, место было отрезано от дороги глубоким оврагом. Однако мы не огорчились. Если найти правильный ракурс, сходство с «Аркадскими пастухами» было поистине поразительным, даже если смотреть с дороги. Линия горных вершин вдалеке, включая и холм, на котором стоит Ренн-ле-Шато, окружающая растительность, расположение ближайших скал – все было точно такое же, как на картине Пуссена. Смотришь – и просто не веришь глазам.

В тот же день, когда мы ездили в Арк, мы поднялись и на гору Безю, где находятся развалины средневековой крепости» бывшего командорства тамплиеров. Орден «Бедных рыцарей Христа и Соломонова храма» был учрежден в Иерусалиме в начале двенадцатого столетия, и, по свидетельству средневековых летописцев, первоначально в него входили всего девять рыцарей, которые поставили себе целью защищать христианских пилигримов, наводнивших Святую землю по окончании первого крестового похода – благородные воины в белых плащах с вышитым алым крестом и мечом в твердой длани. Их предводителем был Гуго де Пейн, французский дворянин из Шампани. Однако, похоже, де Пейн сотоварищи не столько хранили покой благочестивых туристов, сколько производили раскопки под Соломоновым храмом. Существует множество теорий относительно того, что искали тамплиеры: Святой Грааль, древние свитки, различного рода священные реликвии, нетленное тело Иисуса Христа или просто банальное золото. Никто не знает, нашли ли они, что искали, а если нашли, то куда оно делось потом – здесь мы вновь входим в область догадок и предположений.

Доподлинно известно лишь то, что уже в середине двенадцатого столетия численность тамплиеров возросла многократно. Их материальное положение также существенно переменилось, причем в лучшую сторону. Хотя часть тамплиеров по-прежнему оставались в Святой земле, большинство обосновались в Западной Европе, где орден владел обширными землями. Рыцари храма построили десятки замков и крепостей, церквей и прочих религиозных сооружений. На их деньги были основаны десятки больниц. У тамплиеров был собственный морской флот, и именно «бедные рыцари» разработали концепцию современного банковского дела. Как говорится, чтоб мы так жили. История тамплиеров самым что ни на есть тесным образом связана с историей Лангедока, в частности, именно здесь жил один из великих магистров ордена Бертран де Бланшфор, предок Марии де Бланшфор. Гора, где стоял замок Бланшфоров, находится менее чем в пяти милях от Ренн-ле-Шато. Она также присутствует на картине Пуссена «Аркадские пастухи».