Кристофер Дейвс - Рэт Скэбис и Святой Грааль

– Для меня Кокто вроде как крестный отец, – заявил Фера как бы между прочим.

Словно желая лишний раз подтвердить свою принадлежность к богеме, он непрерывно курил «Gauloise», держа сигарету между средним и безымянным пальцами и жадно затягиваясь во всю силу легких.

Время от времени к нам за столик подсаживался хозяин ресторана, который, как оказалось, был родом из Англии. Тони Хебб, видный дородный манчестерец с седой бородой и седыми же длинными волосами, собранными в аккуратный хвост, купил «Синее яблоко» у прежних владельцев чуть больше года назад. Я спросил его про красную феску, и он ответил, что это Церемониальный головной убор братьев Храма Яхмоса, масонского ордена, куда принимают л ишь тех, кто получил «мастера», то есть достиг третьей степени посвящения. Тони без ложной скромности подтвердил мое предположение, что феска – его, и с гордостью сообщил, что, помимо масонской ложи, он состоит еще в ордене тамплиеров, то есть в организации, которой, как мне представлялось, уже давно не существует. Я не знал, что на это ответить. Самое лучшее, что мне придумалось:

– Как мило…

Иными словами, вечер выдался информативным. Ален с воодушевлением говорил о загадках истории, при активном участии Дженни и тамплиера Тони. Мы узнали много нового о Беранже Соньере и Ренн-ле-Шато. К примеру, ходили упорные слухи, что Соньер причастен к убийству Антуана Жели, священника из Каркассона, которого зверски забили насмерть каминными щипцами. Здание, где сейчас расположено «Синее яблоко», когда-то принадлежало семейству Корбю. Нынешний мэр деревни проводит генеральную реконструкцию наиболее «пострадавших» участков владений Соньера, в частности, собирается восстановить оранжерею. Землю под Башней Магдалой просветили рентгеновскими лучами и обнаружили крупный прямоугольный предмет, закопанный прямо под башней – официальные раскопки назначены на конец лета. Мы также узнал и о фантастических подвигах местного жителя по кличке La Taupe – Крот, ~ который вот уже двадцать лет проводит в окрестностях свои собственные, «не столь официальные» раскопки. За эти годы он прорыл под деревней сложную сеть тоннелей, оборудованных деревянными подпорками и электрическим освещением.

Когда мы вышли из ресторана, на улице было темно и тихо. Пожимая Алену руку, Скэбис спросил, можно ли им будет встретиться еще раз.

– Разумеется, – улыбнулся Ален.

– Замечательно. Дайте мне свой телефон, я позвоню.

– Не надо звонить, – сказал Ален, направляясь в сторону церкви. – Все получится само собой, – бросил он через плечо и растворился во тьме.

Хотя основное внимание мы уделяли, конечно же, Ренн-ле-Шато, Скэбис несколько раз вытащил нас в Каркассон и Лиму, городок, где производят бланкет, белое игристое вино, появившееся задолго до «изобретения» шампанского. В деревне Монтазель мы нашли дом, где родился Беранже Соньер, и побывали в соседнем городке Эсперазе, где родилась Мари Денарно. По совету Дженни мы съездили к Пеш-де-Бюгарш, потухшему вулкану, который местные жители называют «горой НЛО» из-за странного свечения, наблюдаемого в небе над его закругленной вершиной. По настоянию Бельи каждые три-четыре часа мы делали остановки на «перекусить». Еда повсюду была отменной, за исключением одного ресторанчика в Лиму, которым владел англичанин.

– Что там церковь в Ренне, – сказал Бельи, выковыривая из зубов кусок хряща. – Это место поистине ужасно.

Где бы мы ни оказались, повсюду играла «Мария» Джонни Холлидея, любимая песня Салима. Она преследовала нас повсюду. Стоило только включить радио в машине или заглянуть в бар – и, пожалуйста, вот она, родимая. «О Мария, ля-ля-ляля». Мотивчик так глубоко въелся в мозги, что время от времени мой внутренний плейер проигрывал его, включаясь совершенно самостоятельно. На следующий день после ужина в «Синем яблоке» первое, что мы увидели утром, когда вышли в столовую, где был телевизор, – самого Холлидея, исполняющего свой хит.

– Прямо какое-то наваждение, – сказал я Скэбису. – Она нас преследует, эта песня.

– Правда? – сказал Скэбис, вперив взгляд в телевизор. – А я, знаешь ли, не заметил.

– Но она постоянно играет, повсюду… ты просто не мог не заметить. Ришар, скажи ему. Ведь она постоянно играет.

– Кто? – спросил Бельи, сосредоточенно пережевывая круассан.

– Эта песня.

– Какая песня?

– Хватит уже надо мной издеваться. Нашли себе, понимаешь, забаву. Куда ни глянь, кругом одни Марии… Денарно, де Бланшфор, Магдалина… И еще эта песня. «Мария». Вам не кажется, что это какое-то странное совпадение?