Марта Кетро - Жизнь в мелкий цветочек

Беседовала недавно с другом о том, как бы украсить свою жизнь, и услышала милейший совет: «Влюбись!» Почувствовала себя так, будто близкий человек попытался продать мне гербалайф. Я, конечно, пишу для глянца, но это не значит, что и между своими следует объясняться на языке примитивного оптимизма. Но, с другой стороны, что ещё нам всем говорить людям? Сказать одиночке: найди кого-нибудь, кто сможет с тобой жить? Несчастливой жене — поищи, кто сможет тебя оценить? Женщине, которая подыхает на работе, — хорошо бы тебя кто-нибудь содержал. Ненужному мужчине — пусть тебе родят ребёнка. Пусть о тебе позаботятся. Пусть окружат вульгарной преданностью. Пусть. Тебя. Любят.

Это было бы чертовски неприлично. Во-первых, сводит все наши высокие метания, попытки самосовершенствования и поиски себя к тупым гендерным стереотипам. А во-вторых, ну кто же говорит правду друзьям?

Поэтому, конечно, влюбись. До сладкой отрыжки бабочками, до идиотизма, до туннельного зрения. А иначе перестанешь спать по ночам от страха.

Страх — отец всех пороков, именно он заставляет умных и воспитанных людей совершать подлости, глупости и дурные поступки. Именно страх, а не страсть облегчает утрату человеческого облика — но приятнее, конечно, думать, что на свободу опять вырвался огромный дикий зверь, а не перетрусившая красноглазая мышь. Если хорошенько напугать примитивное существо, из него первым делом вылезет много фекалий, а если чуть более сложное — то сначала покажутся все его комплексы, а уж потом фекалии, вот и вся разница. Кусаться, будучи загнанными угол, станут и те и другие.

Вроде бы всё просто: не хочешь неприятностей — не пугай никого. Но есть люди, которые способны самостоятельно струсить и нанести упреждающие удары. И если «опасный тип» не обращает внимания на наскоки, они думают «ага, можно!» и начинают нападать в два раза активнее, мстя за пережитый ужас. То есть в чистом виде сами себе и небо, и луна — сами завелись, сделали выводы, обиделись и приняли меры.

Мне хорошо — я маленькая и нежная, могу встревожить только настоящего параноика, а истинных психов не так уж и много, хотя по утрам в это сложно поверить.

Но, вы знаете, есть вещи, для которых размер не имеет значения.

Как, впрочем, и пол, поэтому я буду говорить просто «они» — они, люди. Ну или «мы».

Меня смешат объяснения в духе «некто испугался серьёзных отношений». Как правило, так выражаются тот, кто струсил первым, когда ему не пообещали бессрочный и нерасторжимый брачный договор немедленно.

Вот у них случаются чувства, держание за руки, секс и всё такое. И тут начинаются бабочки в животе — кажется, что это любовь, а на самом деле — готовность обделаться. Безобразная медвежья болезнь зарождается именно с этой лёгкой щекотки — и самый нежный женский цветок, и самый сильный самец человека делаются одинаково жалкими, когда пепел Клааса начинает стучать в их анусе. Стоп, говорят они, а гарантии? Вчера было хорошо, сегодня хорошо, завтра будет хорошо. А послезавтра?!

А вдруг ты меня используешь? Нет? А вдруг разлюбишь? Нет? А вдруг я состарюсь? Что, неважно? А вдруг… а вдруг… а вдруг ты умрёшь? Чёрт, крыть нечем. Умру.

Женщины чаще всего упирают на возраст. Перефразируя Пушкина: «Я молода… и буду молода еще лет пять иль шесть. Вокруг меня еще лет шесть они толпиться будут, меня ласкать, лелеять и дарить… Но когда пора пройдет, когда мои глаза впадут и веки, сморщась, почернеют, и седина в косе мелькнет, и будут называть меня старухой, тогда — что скажешь ты?» В смысле ты, ты — гадина, не отворачивайся — что скажешь, когда я постарею?

He ответишь же ей — «тогда волосы покрась и пластику сделай, а пока не жри много, тогда, глядишь, не пять иль шесть, а восемь или десять. А потом, может, отучишься так цепляться». А она всё своё:

«Где гарантия на девяносто девять лет? Нет? Ах, нет?! Тогда…»

Тогда самое противное: они, знаете ли, не уходят. Эти заранее брошенные в немощи женщины остаются рядом с потенциальными предателями и сладострастно пьют их кровь в счёт будущих издержек. Ну и, конечно, мужчины не выдерживают и, как лепесток боярышника, медленно падающий в канал, совпадают со своим отражением в тёмной воде — то есть сбегают и таки становятся подлецами, как было предсказано.

Мужской вариант называется «давай сначала ты». Я бы тебя полюбил, но давай сначала ты. Я бы ушёл от своей девушки, но давай сначала ты. Я бы женился, но давай сначала ты мне ребёночка родишь. Я бы тебе луну, но давай сначала… Если женщина соглашается и последовательно адаптирует свою жизнь под его требования, всегда остаётся туз в рукаве: чувства. Непроверяемая вещь. «Как-то плохо ты меня полюбила. Неискренне, без души», — и уходит к тёлке, с которой знаком уже целых два года и доверяет, а с вами только год, так что несчитово.