Норберт Ниман - Школа насилия

Люци привезла с собой старые фотоальбомы. Она хотела знать, когда был сделан тот или иной снимок, при каких обстоятельствах, ее интересуют подробности, которых мама, по ее словам, не помнит. И вот я сижу глубокой ночью, за пятой кружкой пива, и роюсь в альбомах, пытаясь подготовиться к ее расспросам. Хотя черные пятна перед глазами снова расползлись и в данный момент, явно под воздействием алкоголя, угрожают слиться в сплошную черную пелену. Ну-ну, без паники, уж это добро я еще вполне могу разглядеть.

А ты, собственно, представляешь себе, что значит развод, когда есть ребенок?

Господи, я любил эту женщину. Я был счастлив, понимаешь? Конечно, порой приходилось туго, но по-другому; не могу сформулировать, я был счастлив, несмотря ни на что. Иногда мне верится, что счастливы были мы оба, хотели вместе стареть, становиться седыми, дряхлыми, ах, тогда я часто рисовал себе эту картину, твердо уповал, что так оно и будет. Здесь вот, на свадебном снимке, как же она красива, как она смеется, я совсем это забыл. Что она может так смеяться. Это мы у входа в загс, теперь здание не узнать, его перестроили под старину. Снимал нас Герберт. А вот коротышка Берти, черт возьми. Он был шафером, одноклассник Петры. Сколько уж лет прошло с тех пор, когда я видел его в последний раз.

Я сентиментален, знаю. Я пьян. Рассматриваю наши фотографии и между делом поглядываю на игровое шоу, один из твоих конкурсов для молодых влюбленных пар. Смертельный трюк. Как эти вот обнимались, когда недавно выиграли приз, жуткое дело, я тогда еще подумал, как это ужасно, и чуть не разрыдался, ну и что?..

Все — фальшь. Это совершенно ясно. Каждая фраза, которая теперь приходит в голову, каждое дурацкое чувство. Завтра мне будет стыдно. А я все-таки хочу это чувствовать, так и знай. Все — фальшь, а потому и правда, что, съел? Как будто таким образом можно тебе отомстить. С ума сойти.

Да ведь и всегда все было фальшью, так? Иначе и быть не может. Все всегда было фальшью, с самого начала, все время мы только и делали, что врали друг другу, разве я не прав? А вот мы в кухне, в нашей первой квартире. Петра уже беременна, пока это почти не заметно, разве что щеки немного пополнели, видишь, третий месяц, кажется. Как же мы были молоды, с ума сойти… а здесь я так забавно разинул рот, губы, как у карпа. Вероятно, в очередной раз излагаю ей одну из моих педагогических теорий. А она вон слушает, подперев рукой голову, тогда она еще носила серьги. Взгляд затуманен, каким-то образом направлен внутрь или бог весть куда. Странно. Понятия не имею, кто снимал, тогда у нас были друзья, регулярно приходили в гости.

Сколько же времени все шло хорошо? Я бы сказал, года три. После рождения Люци было уже не так. Конечно, огромная напряженка, все время ребенок, бессонные ночи и так далее; секс, не знаю, какой там секс, и где прикажете им заниматься, в туалете? И как? Стоя между раковиной и газовой колонкой? К чему? Я хочу сказать, какой, к черту, секс, когда нет ни настроения, ни сил. Ребенок орет. Люци невероятно много орала. Потом этот ее ложный круп. Повсюду пеленки. И наконец, работа, стажировка. Напряг.

Поначалу Петра была в восторге от своей новой роли. Еще бы, стать матерью, встречаться с другими мамашами, чай на травах, с морковными пирогами, вся квартира кишмя кишит хнычущими сосунками и картавой малышней. А я проверяю тетради в соседней комнате. Видишь, тут она склоняется над малюткой, какая нежность, какая самоотверженность, я сам ее снимал. Я ведь все тогда прекрасно понимал. С чего бы ей интересоваться моей работой? На кой черт ей сдалась школа, вечные учительские проблемы, беличье колесо, из которого она сама только что выпрыгнула, позже она именно так высказывалась на этот счет, например в консультации по вопросам семьи и брака.

В какой-то момент наш кров обрушился, впрочем, это было неизбежно. Теснота, повернуться негде, мы мешали друг другу на каждом шагу, кроме Люци, нас уже ничто не связывало. Черт возьми, мы сидели, глядели друг на друга, нам просто не о чем было говорить. Мы оба сознавали, что нужно срочно что-то предпринять, срочно. И вот решили устроить грандиозную вечеринку со старыми друзьями, новыми знакомыми из числа молодых родителей и так далее. Куча гостей в трехкомнатной квартире, вот эти фотографии, видно, что в комнате все вверх дном, малышку в первый раз отправили ночевать к бабушке.

А вот и он. Бьорн, если не ошибаюсь, совсем юнец. Она с ним зажималась. Прямо на моих глазах, она тогда напилась до бесчувствия. И тут позвонила ее мать. Часа в два. Дескать, Люци орет благим матом и что с ней делать. У Люци началась непрерывная рвота, так у нее в том возрасте проявлялась истерика. Ясное дело, мы поехали туда. Молча. Я за рулем. И Петра осталась у матери, а я вернулся домой и распугал последних гостей, после чего сразу же вынес мусор.