Дмитрий Правдин - Хирург возвращается

После реанимации я не возвращаюсь в отделение, а отправляюсь спать к себе в комнату. Похоже, сказался выпитый коньяк, так как последнюю свою ночь в карельской ЦРБ я сплю как убитый.

Просыпаюсь в семь часов утра, бодр, свеж и на удивление энергичен. Открываю окно и выглядываю на улицу — уже совсем светло, где-то совсем рядом кричат неугомонные чайки, и свежий воздух, ворвавшись в тесную комнату, буквально окатывает меня энергией. Погода обещает быть жаркой, и все указывает на то, что день сегодня будет просто замечательным. Да! Сегодня я покидаю гостеприимный Карельск. Нужно сдать дела в отделении, обойти больных и попрощаться со всеми, с кем я проработал этот месяц.

В холодильнике стоят свежие торты, купленные накануне. Надо отнести их в реанимацию и оперблок — поблагодарить за помощь в работе. Но для начала нужно попрощаться с Михал Михалычем.

— Уже уезжаете? — стремительно поднимается мне навстречу главный врач, как только я вхожу в кабинет.

— Все, пора! Через пять часов отходит поезд.

— Деньги вам выплатили? Не обидели?

— Спасибо, все хорошо!

— Так как, — переходит он к делу, — приедете к нам работать? Вас ждать?

— Честно говоря, не знаю! Так и не решил!

— Мы вам обязательно подберем жилье рядом с больницей, благоустроенное! В зарплате не обижу!

— Все это здорово, но моя семья не поедет сюда, а мне без нее никак!

— Хорошо, давайте заключим контракт на три года!

— Я подумаю, — улыбаюсь я на прощание. — Обязательно вам перезвоню! — пожимаю руку главному врачу.

— Не пожалеете, — отвечает он сильным рукопожатием. — Создам все условия! Вас подвезти к поезду?

— Спасибо, меня ребята подбросят!

С тяжелым сердцем я выхожу из кабинета. Мне еще никогда не доводилось стоять на таком перепутье. Ладно, время покажет: Карельск никуда не уйдет, но как же, черт побери, неохота отсюда уезжать!

Забираю из своего холодильника торты и поднимаюсь в реанимацию и оперблок. Выслушиваю много приятного и традиционное уже предложение переехать. Это становится невыносимым. Еще немного, и я сдам билет! Усилием воли заставляю себя собраться и действовать по намеченному плану.

Спускаюсь в приемный покой, прощаюсь и там. Затем заглядываю в травматологию и кардиологию, даже в рентген-кабинет. Рудольф Сигизмундович на месте, он бледен, но трезв.

— Вы уж на меня не серчайте, — протягивает мне руку Бобров. — Если вернетесь, думаю, сработаемся!

— И вам не хворать!

Обхожу всех, с кем успел познакомиться за время пребывания, каждого благодарю за сотрудничество. Остается одна хирургия.

— Мы ничего лишнего вам вчера не наговорили? — после традиционного обмена приветствиями робко интересуется у меня санитарка Тоня. Выглядела она, учитывая вчерашний размах возлияний, вполне сносно, но несколько испуганно.

— Что вы, Антонина, все прекрасно! Никаких проблем!

— Ой, а мне девчонки сказали, что я вам вчера что-то лишнего наговорила! А я, признаться, и не помню всего!

— Они пошутили!

— Пошутили, да?

— Точно!

— А вы на самом деле не обиделись на нас за вчерашнее? — с застенчивой улыбкой спрашивает старшая медсестра.

— Успокойтесь, Ульяна Дмитриевна, с чего вы взяли? Все было на уровне!

— Ну, мало ли?

— Все нормально, и оставим эту тему в покое!

— Просто народ переживает: наговорили, мол, вчера под это дело доктору, а он теперь возьми и не вернись обратно! Не обижаетесь ведь?

— Не обижаюсь.

— Выходит, приедете? — Она широко раскрывает глаза.

— Ну, это уже против всяких правил! — смеюсь я. — Удар ниже пояса! Пока не знаю!

— Значит, точно не приедете! — вздыхает старшая медсестра.

Я ни в чем ее не разубеждаю, а иду делать свой последний обход, после чего торжественно передаю своих пациентов Ивану Ильичу. Последние часы перед поездом я провожу в ординаторской: общаюсь «за жизнь» с докторами и Ульяной Дмитриевной, что заглянула к нам на огонек.

В половине второго в последний раз прощаюсь с коллективом, но перед этим заглядываю в кабинет старшей медсестры, где до сих пор корпит над последними историями болезней доктор Васильева.

— Зинаида Карповна, до свидания! — Я смотрю ей прямо в глаза.

— Ой, Дмитрий Андреевич, а вы уже все? Уезжаете? Все? Завершилась ваша командировка? — оживляется бывшая заведующая и отводит глаза в сторону.

— Все, финиш! Уезжаю, — киваю я и выхожу наружу.

Меня выходят провожать все, кто дежурил в тот день в отделении. Особенно тепло я расстаюсь с раздатчицами: благодаря их заботам не умер с голода. Без двадцати два уже сижу в машине Григория Петровича: он любезно согласился подбросить меня до железнодорожного вокзала. Иван Ильич вызывается проводить нас.